Праздники веселым хороводом заставили забыть обо всех невзгодах и дарили и взрослым надежды, присущие лишь юношам. В череде святочных дней, летевших один за другим, и плавно подошедших уже к Крещению, однажды после легкого завтрака графа Г. поймала мамзель Лесистратова, которая как раз случайно пробегала мимо.
Граф, что же вы скучаете? ласково поинтересовалась она у Михайлы. Идемте со мной!
С вами? Но куда же? граф сделал вид, что не понимает и вовсе ничего.
Да разве вы запамятовали, что нынче святки? Все шутят и веселятся! Лесистратова кокетливо взглянула на графа и куда-то в сторону.
Веселие на Руси есть питие, ответил граф Г. слегка поморщившись от ужасной мигрени после вчерашнего.
Нет, вовсе не только питие, не только! У нас нынче вечером маскарад. Вы не знали? Лизонька была настойчива и любознательна.
Маскарад? О боже опять куда-то ехать. Да и потом, что ж интересного там может случиться? Опять все наденут эти дурацкие маски и станут делать вид, что не узнают друг друга, между тем их можно узнать за версту!
Ну вы не скажите, граф! На машкерадах в Зимнем дворце, да еще и в крещенскую ночь иногда случаются прямо чудеса! Готовьтесь! этими словами Лесистратова упорхнула неизвестно куда, так что оставалось только удивляться.
Однако пришедший вечер и вправду несколько развеял тоску. Зимний засиял огнями, и в жданный час все заходило ходуном. Подкатывали золоченые кареты, ржали вороные кони, словом все шло правильным путем-дорожкой. Маскарады тогда были в моде даже само рождение Павла Петровича отметили тремя днями костюмированного действа. Празненства проходили в Зимнем дворце, Царском селе, Ораниенбауме и прочих местах гламурных тусовок и светских раутов того времени.
Кавалеры и дамы собирались, заиграла музыка, пары закружились в танце. Тогда танцевали новомодный вальс, который хоть и считался поначалу достоянием мещанства, но начал уже захватывать все новые сословия. Давно уже ушел в прошлое изысканный менуэт, который отплясывали еще на памятных ассамблеях Петра Первого, даже на придворных балах его уже нельзя было увидеть. И бравурный полонез теперь не занимал так умы светских модников, как предполагавший тесный контакт партнеров вальс. Пары, конечно, не прижимались друг к другу, как в последующие столетия, но намек на некую фривольность и раскованность появился, и весьма очевидный.
Маски во дворце кружились с пугающей быстротой. Черные и красные, и изящные бархатные, и жуткие звериные словом увидать можно было решительно все. В пылу танца граф Г. начал кружиться с какой-то таинственной, но, тем не менее очень симпатичной девицей. Он как-то внезапно увлекся ей, тем более что у него почему-то возникло ощущение что он ее уже очень давно знает и она ему просто как родная. На ней было надето длинное светлое платье, перевязанное по рукавам голубыми бантиками, с таким же бантом на шее, а длиннейшие локоны цвета соломы были завиты в косы и падали на грудь, при этом вдобавок казались искусственными. Румян было столько, что даже черная золоченая маска не могла их скрыть.
Кто вы, прекрасная маска? поинтересовался граф после первого круга вальса.
Ах, разве вы меня не узнаете? маска жеманно захихикала. Правда, не узнаете?
Решительно нет! граф вгляделся в прорези, за которыми светились будто бы смутно знакомые глаза.
А ведь я. я твой друг Вольдемар!
Граф Г. прямо отшатнулся от неожиданности, но быстро овладел собой.
Ты совсем что ли свихнулся? поинтересовался он у «девицы» вежливо.
Да брось, пошутить что ли нельзя? Морозявкин глупо захихикал, и тут обнаружилось, что он уже прилично набрался горячего грога, который по самоновейшей французской моде начали подавать, дабы на машкерадах люди веселились непритворно. Граф даже удивился, как же это его приятель все еще держался на ногах. Между тем Морозявкин выглядел весьма довольным собой.
Пойдем на воздух, тут такая жара я аж взопрела! То есть взопрел Ты бы видел, как ко мне клеились никогда не имел такого успеха мужчиной, как теперь, став на время женщиной.
Немедленно опять стань мужчиной! Я тебе не Генрих Валуа какой-нибудь, чтобы превращать дружбу с приятелями в любовь! Граф Михайло не желал давать волю всевозможным извращениям и излишествам.
Приятели вышли на балкон. Звездная ночь глядела на них тысячами небесных глаз. Свежий воздух отрезвил кружащиеся головы.
Зря, зря, я мог бы
быть твоим любимым фаворитом! Морозявкин вздохнул. Но ты лучше послушай, что я тут разнюхал! Право, женщиной быть гораздо удобнее. Знай, раздвигай ножки только соображай перед кем!
И перед кем же ты успел? Граф Г. перешел на совсем уже черный юмор.
Брось, ты же меня знаешь. Я только немного развлекаюсь, да. И хочу продолжить нашу приключенческую стезю. Но, кажется, и стараться особенно не придется Так вот, я узнал, что
Но графу Г. так и не удалось узнать, что же услышал Морозявкин и от кого. На террасу неожиданно выкатился вдребезги пьяный гвардейский офицер Преображенского полка и немедленно начал орать страшным басом.
Ах вот ты где! Мерзавка, шлюха чертова, изменщица коварная! Только отвернулся а ты уже шастаешь с другим!