Вся деятельность СОЕ проходила под личным и неусыпным наблюдением премьер-министра, принимавшего непосредственное участие в управлении своим детищем. Однако степень самостоятельности этой спецслужбы в проведении специальных операций никогда не была полной. Все действия в зоне ответственности военно-морского флота предпринимались СОЕ лишь после получения одобрения Адмиралтейства. Диверсии и акты саботажа в отношении наиболее значимых объектов осуществлялись по решению Военного кабинета или командования, доводивших эти задания до исполнительного директора СОЕ через министра экономической войны. Уже упоминавшееся противоречие между целями Британской империи в войне и радикальным характером основной массы участников движения Сопротивления после 1943 года тревожило правительство все сильнее. После нападения Германии на СССР в 1941 году Черчилль публично заявил, что если бы Гитлер вторгся в ад, я по меньшей мере благожелательно отозвался бы о сатане в палате общин , однако через два года ситуация коренным образом изменилась. Планы немцев по проведению операции Зеелеве высадки войск на Британских островах были похоронены навсегда, развитие событий на всех театрах военных действий продемонстрировало их очевидно неблагоприятный для Германии ход. В этих условиях правительству следовало думать уже не только о путях достижения победы над врагом, но и о послевоенном устройстве мира, а многое указывало на то, что победоносные советские войска неизбежно принесут в Европу коммунистическое влияние. Черчиллю пришлось считаться с провалом плана высадки на Балканах, которое он
пытался осуществить, чтобы ударом в северном направлении отрезать этот регион от наступающей Красной Армии, однако скорректировать ситуацию в собственной стране и тем более в спецслужбах было вполне в его силах. Ближе к концу войны премьер-министр распорядился ужесточить контроль за коммунистами и уволить их из кадров секретных служб. 13 апреля 1944 года в письме к постоянному заместителю министра иностранных дел Кадогану он пояснял: Мы чистим все наши секретные учреждения от коммунистов, поскольку знаем, что они не питают преданности к нам или нашему делу и всегда будут выдавать наши секреты Сталину . Надо сказать, что такое решение имело под собой немалые основания.
Прокоммунистически настроенный выпускник Кембриджского университета лейтенант Ормонд Лейтон Юрен служил в венгерской секции СОЕ во временном звании капитана и располагал информацией о деталях специальных операций, методах их проведения, условиях связи и финансирования, а также политике, проводимой в весьма интересовавшем СССР регионе Балкан, отчасти в Чехословакии и Польше. В апреле 1943 года Юрен по собственной инициативе связался с членом ЦК и основателем коммунистической партии Великобритании, бывшим комиссаром XI (английской) интербригады Дугласом Спрингхол-лом и передал ему имевшиеся у него материалы. Как ни странно, он совершенно не задумался о возможности текущего наблюдения Службы безопасности за столь видным членом компартии, и их контакт был зафиксирован. Опасность для Юрена заключалась в том, что с ноября 1942 года наблюдение было уже не дежурным, а вполне целенаправленным. Причиной этого стал весьма настороживший контрразведку визит коммуниста в дом служащей министерства авиации Оливы Шихан. Сотрудники Особого отдела допросили женщину и выяснили, что Спрингхолл сумел убедить ее передавать ему содержание секретных документов министерства, мотивируя это нежеланием британского правительства предоставлять союзнику жизненно важную для ведения войны информацию. Дело Шихан слушалось в закрытом судебном заседании, на котором она отделалась весьма мягким приговором. К трем месяцам тюремного заключения за шпионаж не приговаривали никогда, но в данном случае это явились вознаграждением за обещание дать официальные показания против Спрингхол-ла. Совершенно ясно, что в подобной ситуации встреча офицера СОЕ с замешанным в сборе секретной информации коммунистом не могла остаться без последствий. Утром 17 июня 1943 года его арестовали, в результате чего Юрен не смог вечером того же дня провести с ним заранее намеченную, седьмую по счету встречу. Одновременно из МИ-5 и МИ-6 уволили двух сотрудников, оказавшихся коммунистами.
Обвинение Спрингхолла в шпионаже, в отличие от сбора секретной информации, осталось недоказанным, он отрицал все категорически, но получил семь лет тюремного заключения. И следователям, и суду было совершенно ясно, что в обоих случаях цель подсудимых явно состояла в дальнейшей передаче информации советской разведке, однако эту часть обвинения подтвердить не смог никто. Вопреки рекомендациям Форин офис, дела Спрингхолла и Юрена слушались в открытом заседании. Результат не замедлил сказаться. Советское посольство принесло официальный протест на необоснованные обвинения, а компартия демонстративно исключила Спрингхолла из своих рядов. Практически сразу же была уволена и его жена, сотрудница газеты Дейли Уоркер. Юрена арестовали 24 сентября, а уже 21 октября он предстал перед военным судом. Бывший офицер СОЕ также отрицал шпионаж и признал лишь нелегальные встречи и передачу секретной информации. Он утверждал, что совершил это лишь с целью показать Спрингхоллу, что я полностью верю ему, и что он может полностью доверять мне как искреннему приверженцу коммунизма . Юрен также был приговорен к семилетнему тюремному заключению.