А вот почему он так злится, когда это происходит, уже менее очевидно.
У меня горят щеки, и я отвечаю:
Спасибо. Это наверное, самый милый комплимент, что мне делали.
Он несколько секунд играет желваками, потом делает большой глоток виски. Ставит стакан на стол с такой силой, что я подпрыгиваю.
Он жалеет о своем приглашении. Пора избавить его от мучений.
Было очень мило с твоей стороны меня пригласить, но я вижу, что ты хотел бы побыть один. Так что спасибо за
Останься.
Кейдж как будто отдал приказ. Я испуганно моргаю, и только тогда он смягчается и бормочет:
Пожалуйста.
Ладно, но только если выпьешь таблеточки.
Тогда он бурчит:
Еще и смешная. Как неудобно.
Для кого неудобно?
Он просто глядит на меня, ничего не отвечая.
Да что не так с этим парнем?
Метрдотель возвращается с бутылкой шампанского, которую я заказала, и двумя фужерами.
Слава богу. Я уже была готова сгрызть свою руку. Не припомню, когда в последний раз чувствовала себя так неловко.
А, погодите. Конечно, помню. Это было прошлой ночью прекрасный принц как раз изящно отклонил мою просьбу подбросить до дома. Или, может, этим утром, когда он увидел меня в свадебном платье и изобразил такое лицо, будто его сейчас стошнит?
Уверена, если подождать еще минут пять, выбор вариантов расширится.
Мы с Кейджем сохраняем молчание, пока метрдотель открывает бутылку и разливает шампанское. Он информирует нас, что официант скоро подойдет, а потом исчезает, в то время как я опрокидываю свое шампанское с такой скоростью, будто участвую в конкурсе в отеле «все включено» на Гавайях.
Стоит мне поставить пустой бокал, как раздается вопрос:
Всегда так много пьешь?
Ах, ну да. Вчера Кейдж тоже видел, как я надираюсь. А сразу после этого мне вздумалось ползти к его столу. Неудивительно, что в его взгляде такое что бы это ни было.
На самом деле нет, говорю я, пытаясь придать себе вид леди, промакивая губы салфеткой. Только два дня в году.
Он приподнимает бровь в ожидании пояснений. В пепельнице слева от его локтя лениво дымит сигара, пуская вверх серые завитки.
Тебе хоть разрешили здесь курить?
Как будто бы его кто-то остановил.
Я вытаскиваю себя из темного омута его глаз.
Это долгая история.
Хоть я на него и не смотрю, но его прикованный ко мне внимательный взгляд словно сила, которая физически ощущается всем телом. В животе. На коже. Я закрываю глаза и медленно выдыхаю, пытаясь успокоить нервы.
А потом спишем это на выпитый бокал кидаюсь вниз головой в пропасть, разверзшуюся подо мной.
Сегодня должна была состояться моя свадьба.
После слишком напряженной паузы он выпаливает:
Должна была?
Я откашливаюсь, прекрасно понимая, что мои щеки опять покраснели, но ничего не могу с собой поделать.
Мой жених исчез. Это было пять лет назад. С тех пор я его не видела.
Да пошло оно к черту, рано или поздно он бы все равно узнал. Диана Майерс наверняка уже отправила ему на почту рукописное эссе о случившемся.
Кейдж продолжает молчать, так что мне приходится взглянуть на него. Он сидит совершенно неподвижно, его взгляд остановился на мне. Его лицо ничего не выражает, но в фигуре появилось какое-то особое напряжение. Особая жесткость в каменном подбородке.
И в этот момент я вспоминаю, что он недавно овдовел. Господи, надо же так облажаться
Прижав руку к груди, я выдыхаю:
Ох, извини. Совсем не подумала
Кейдж сводит брови и недоуменно хмурится. Очевидно, он не понимает, о чем идет речь.
Я про твою ситуацию.
Он выпрямляется на стуле, кладет руки на стол, сцепляет пальцы, подается вперед и с блеском в глазах спрашивает:
Мою ситуацию?
Боже, этот парень реально жуткий. Здоровенный, сексуальный и очень жуткий. Но больше сексуальный. Или нет, жуткий.
Черт, кажется, я пьяна.
Может
смущение и дикое возбуждение. Запутанная комбинация.
Изображая равнодушие, спрашиваю:
Коллектор? Интересная область деятельности. Поэтому ты переехал на озеро Тахо? По работе?
Он откидывается на стуле, берет сигару и несколько секунд задумчиво ею попыхивает, глядя на меня, как будто тщательно подбирает слова.
Наконец он отвечает:
Изначально да, по работе.
Но теперь нет?
Его взгляд снова застывает на моих губах, а голос слегка ломается.
Теперь не знаю.
Я на взводе. Каждый звенящий нерв в моем теле встал на дыбы по одной-единственной причине: этот темноглазый незнакомец кинул на меня особенный взгляд. Метущийся, жадный взгляд. Так бы голодающий смотрел на стейк, отчаянно желая его съесть, но зная, что он отравлен.
Я вспоминаю свое первое впечатление, когда увидела его вчера в баре: я еще сказала Слоан, что он похож на персонажей «Сынов анархии». И сейчас на клеточном уровне понимаю, что к сидящему напротив меня человеку неприменимы обычные правила социума.
А еще понимаю, что он опасен. И что он хочет меня, но ему это не нравится. И что я тоже хочу его, но не должна. Потому что люди, которые тянут руки в львиную пасть, обычно остаются с кровавыми культями.
Подходит официант. Кейдж прогоняет его царственным высокомерным щелчком пальцев, не отрывая от меня глаз, и говорит, когда тот уходит:
Значит, твой жених пропал. И последние пять лет в каждую годовщину несостоявшейся свадьбы ты напиваешься.