играют в крэпс или блек-джек, и одновременно уплетать неоправданно дорогое филе-миньон. На самом деле на свою зарплату я не могу позволить себе такое заведение, но как только слова вылетают у меня изо рта, я уже предвкушаю удовольствие.
Если Слоан доставляет радость смотреть, как я ем, то мне как другие люди принимают неверные решения.
Одна? спрашивает она. Люди, которые едят в одиночестве, психопаты.
Спасибочки. Какие-нибудь еще блестящие слова ободрения с твоей стороны?
Она неодобрительно поджимает губы, но ничего не говорит, а значит, меня отпускают на волю.
Теперь нужно только решить, что надеть.
Когда я в шесть часов захожу в «Майклс», где-то внутри меня уже разливается приятное возбуждение.
Я взяла такси, чтобы не пришлось садиться за руль, ведь мой план на сегодня заказать самую дорогую бутылку шампанского в меню (к черту, куплю по кредитке) и как следует нажраться.
Освободив дом от свадебного платья, я почувствовала легкость. Как будто скинула тяжелый груз, за который слишком долго цеплялась. Порывшись в закоулках шкафа, я нашла еще одно платье, которое ни разу не надевала, только без такой жуткой смысловой нагрузки. Красное, шелковое и облегающее, оно выгодно подчеркивает мою фигуру, не слишком при этом усердствуя.
К нему я подобрала золотые босоножки на каблуках и с ремешками, надела несколько тонких золотых браслетов и соорудила небрежную прическу, которая, надеюсь, сойдет за бохо-шик. Немного «Сладкого яда» на губах завершает образ. Кто знает? Может, помада останется на ком-то, кого я встречу в баре.
Я смеюсь от этой мысли, потому что она совершенно нелепа.
Метрдотель усаживает меня за чудесный столик в углу. За моей спиной гигантский аквариум, а немного справа виден этаж с казино. На ресторан у меня тоже отличный обзор, и в основном тут пожилые пары и несколько молодых людей, которые выглядят так, будто у них первое свидание.
Я заказываю шампанское и поудобнее устраиваюсь на стуле, удовлетворенная своей прекрасной идеей. На публике я не могу быть такой же унылой, как дома: там бы я уже поедала макароны с сыром в компании Моджо и рыдала над старыми фотографиями с помолвки.
Удовлетворение я чувствую целых две минуты, а потом вижу его: он в одиночестве сидит в другом конце ресторана и курит сигару, покручивая в руках бокал виски.
Ты что, издеваешься?! бормочу я про себя.
Как будто услышав меня, Кейдж поднимает глаза и ловит мой взгляд.
Воу. Сердце в моей груди тут же провалилось в бездну.
Я одариваю его неловкой улыбкой и отворачиваюсь, ерзая на стуле. Интересно, почему зрительный контакт с этим мужчиной всегда пробирает до самого нутра? Каждый раз, когда я встречаюсь с ним глазами, у меня возникает ощущение, будто он залез мне в грудь и сжимает внутренности в своем большом кулаке.
В разговоре со Слоан я не упомянула его комментарий про «ты прекрасна», который весь день не шел у меня из головы. Сопровождался он грубоватым тоном и этим взглядом, к которому я уже начинаю привыкать, странной смесью вдумчивости и легкой враждебности, смягченных чем-то вроде любопытства, хотя разобраться до конца пока трудно.
Я изо всех сил развлекаюсь наблюдением за казино внизу, но тут возвращается метрдотель и с улыбкой сообщает:
Мисс, джентльмен за столиком у стены интересуется, не присоединитесь ли вы к нему за ужином.
Он показывает в ту сторону, где сидит Кейдж. Тот по-прежнему смотрит на меня, как охотник на лань через прицел винтовки.
Сердце колотится в груди, и я колеблюсь, как стоит поступить. Отказаться будет грубо, но я его едва знаю. А то, что я о нем знаю, мягко говоря, сбивает с толку.
Тем более сегодня. Почему мы столкнулись с ним сегодня?
Улыбка метрдотеля становится еще шире.
Да, он говорил, что вы будете сомневаться, но обещал вести себя хорошо.
Вести себя хорошо? Как это, интересно, будет выглядеть?
Прежде чем я успеваю это представить, метрдотель уже помогает мне встать из-за стола и ведет за локоть в другой конец ресторана. Похоже, выбора у меня особо и нет.
Мы подходим к столику Кейджа. Я удивляюсь, когда он встает. Он производит впечатление человека, который не утруждает себя такими формальностями.
Метрдотель отодвигает стул напротив, кланяется и удаляется, а я остаюсь неловко стоять на месте, пока Кейдж глядит на меня своими горящими глазами.
Пожалуйста, присаживайся.
Именно «пожалуйста» оказывает нужный эффект. Я опускаюсь на стул и сглатываю, потому что внезапно у меня отчего-то пересыхает в горле.
Кейдж тоже садится. Через секунду он произносит:
Это платье.
Я поглядываю
на него, уже готовясь к новым бестактным замечаниям по поводу моего вычурного свадебного наряда, но он из-под опущенных ресниц рассматривает платье, которое надето на мне сейчас. Наверное, считает, что оно тоже омерзительно.
Я смущенно тереблю тонкие бретельки.
Оно старое. Простое.
Его глаза мгновенно находят мои. Он с жаром говорит:
Простое лучше. Совершенству не нужны украшения.
Хорошо, что я не держала в руках бокал, а то бы уронила.
Я пораженно смотрю на Кейджа. Он тоже смотрит на меня, но с таким видом, будто хочет себя ударить. Очевидно, ему самому не нравится делать мне комплименты. Также очевидно, что это происходит невольно: они просто вырываются.