Без преувеличения, если говорить шахматными терминами, я была его королевой, а он моим королем. С тем только исключением, что мы нарушали даже незыблемые шахматные правила: король ходил как ему угодно и бил любую фигуру, защищая свою королеву.
«Моя Лора, моя крепость, моя нежность, моя сила и моя слабость, я так люблю тебя, мечта моя, ты вся моя жизнь», так, бывало, нашептывал мне Макс, когда я клала голову ему на грудь, вдыхая его запах.
И все это скрепляла наша пятилетняя дочь, которую я родила на первом же году замужества. Лиля моя маленькая копия, но с папиными глазами и его интеллектом с поправкой на возраст и на доставшуюся от мамы тягу к живописи.
И вот приходит эта сучка-кадровичка и заявляет, что Макс меня уволил. Да такого не может быть просто потому, что не может быть. «И чего я ее раньше не уволила», думала я, хоть и знала да потому что она высококлассный профессионал. А ее личную ко мне неприязнь списывала на профдеформацию.
Как же трясутся руки. «Не может быть, это ошибка. А я не допускаю ошибок. Сейчас все узнаю», уговаривала я себя.
Я вошла во второй корпус и поднялась на лифте на этаж, где находился кабинет Макса. Сердце уже не выдерживало волнения. Уговоры не помогали. По коридору до его кабинета я чуть ли не бежала.
Я распахнула дверь, вошла в кабинет и заявила с порога, пока еще хватало дыхания:
Макс, что за шутки, тебе скучно, что ли?
Он сидел за столом, что-то бегло набирая на клавиатуре ноутбука, и даже не глянул на меня.
Приказ подпиши, бросил он.
От его ледяного тона мурашки пробежали по спине.
О, ну понятно, это не Макс. Мой муж так не разговаривает со мной. Подыграю.
Что? Ты серьезно? я нелепо улыбнулась, все еще думая, что он шутит.
Серьезнее некуда. Увольняешься сегодняшним днем, он захлопнул крышку ноутбука, сложил руки на груди и посмотрел на меня тем своим взглядом, каким смотрит обычно на своих соперников. Вынести такой взгляд было невозможно, но я не отвела глаз.
Макс, что происходит? у меня задрожал голос, и к горлу подступил комок.
Это не все.
Звучало как приговор.
Не все сюрпризы? Или не все шуточки? Макс, милый, что случилось?
Почему-то я боялась подойти, успокоиться в его объятиях. От его тона я в миг почувствовала себя недостойной, будто я какая-то не знаю откуда у меня это. Но
Я подал на развод.
Мои губы задрожали, и я не сдержала предательскую
слезу, скатившуюся по щеке. Я не знала, что сказать, не знала, что думать. Глаза заволокло пеленой, в ушах зазвенело, словно меня контузило. Как-то сразу стало холодно. Я обхватила себя руками, будто пыталась согреться.
И еще, ты должна съехать из нашей квартиры, это не обсуждается.
Я уже ничего не слышала. Удар следовал за ударом. Он наступил мне на сердце и топтал его топтал и топтал. Во мне еще теплилась надежда, что сейчас он скажет, что это шутка, такая вот злая бессердечная шутка.
Воздуха не хватало, мне было плохо физически. Меня мутило, звон в ушах не прекращался. Казалось, я сейчас потеряю сознание.
Я ведь все годы за ним след в след. Я ведь стала лучшей. Идеальной. Я шла из года в год наверх через не могу, через не хочу. Не понимаю. У меня не получилось?
А Лиля, куда я пойду с Лилей? еле слышно сказала я.
Получишь приличное выходное пособие золотой парашют, денег хватит снимать квартиру. На пару лет точно. Если скромно, конечно, сказал Макс так буднично, так запросто, что я не могла поверить в то, что это он передо мной, мой любимый Макс Рихтер.
Такое его отношение к дочери немного взбодрило меня. Я почувствовала, как в груди разгорается огонь ярости. В голове немного прояснилось, ровно настолько, чтобы дать этой ярости вырваться наружу.
Что ты несешь, Макс! заорала я, но он даже бровью не повел. Ты свихнулся? Что ты несешь, я спрашиваю?!
Макс крутанулся на кресле и уставился в окно, будто меня здесь нет.
Смотри на меня! рявкнула я. Ты другую нашел? У тебя другая, Макс?! Я недостаточно хороша для тебя? Я надоела тебе?
Если тебе так удобно, можешь считать так, равнодушно ответил он, не поворачиваясь ко мне.
Меня всю трясло, я хотела вцепиться когтями ему в лицо, выцарапать эти его синие глаза. Я ждала объяснений.
Имей совесть, объяснись, сказала я уже чуть тише. Разве я сделала что-то такое, за что можно меня так отшвыривать?
Он все также смотрел в окно, не поворачиваясь ко мне. Я ждала. Ждала и молилась, что он сейчас встанет, обнимет, прижмет меня к себе и скажет: «Моя Лора, моя крепость, моя нежность, моя сила и моя слабость, я так люблю тебя, мечта моя, ты вся моя жизнь».
Скажет, и я проснусь. Проснусь и отступит это кошмарное сновидение. Я все еще не верила, что это реальность. И в этой реальности, мой Макс, мой любимый Макс, без которого я не представляю своей жизни, может поступить так, как он сейчас поступает.
Пошла вон, отрезал Макс.
У меня подкосились колени. Я знала, что когда он говорит таким тоном, когда он произносит что-то подобное, значит, все решения уже приняты. А если Макс Рихтер принял решение, ничто не может его поколебать. Даже я та, что еще вчера была для него «его нежностью его жизнью».