Ах, не напоминай ты мне про этого Бирона! воскликнул Гремин и снова заходил по комнате. Как вспомню только, что Россия отдана ему в полное владение, так кулаки сжимаются, и, кажется, так бы на стену и полез!
Да! вздохнул Григорий, не пожалела нас матушка-императрица покойная!.. И последние ее слова были к этому герцогу, люди говорили: «Мне жаль, дескать, тебя, герцог!»
Расстаться ей с ним жалко было взяла бы его с собой!
Ну нет, Василий Гавриилович, так не говорите!. Потому, не нам знать: пути Господни неисповедимы!.. Видно, так и должно быть по грехам нашим!.. Испытание нам посылается свыше!..
Ну хорошо! Если мы нагрешили тут, в Петербурге, так за что же вся Россия должна терпеть?
Значит, всей землей мы грешили; Господь потому испытует Россию, что любит ее! Сказано, когда мир не познал Бога в премудрости Божьей, в юродстве проповеди дал Господь спасение. Видно, нужно, чтобы народ почувствовал.
Гремин сделал усилие, стараясь понять слова Григория, но ничего не понял в них и только смутно почувствовал их правоту, и то больше благодаря уверенному, не допускающему возражения тону, которым говорил Григорий.
4 А ВОТ И Я
Да уж одно слово Петербург, проговорил по-прежнему сидевший у себя дома в шлафроке Гремин. Разве тут может что быть в порядке? Вчера мороз, а нынче дождик!
Ливень, братец!
Басурманская страна,
да и только!
Ну а ты, вижу я, сидишь нечесаный и небритый, свинья свиньей. Что случилось? Зачем ты посылал за мной?
Гремин, получив невероятно-неожиданным способом сафьяновый футляр с таинственной табакеркой и не добившись ничего от Григория, послал за Жемчуговым потому, что за Митькой уже давно установилась такая слава, что если он захочет, то докопается до какой угодно самой сокровенной тайны. И сноровка, и нюх у него были совершенно замечательные на этот счет.
Да вот, братец, тут дело у меня стряслось такое, начал было пояснять Гремин.
Но чего же ты свиньей сидишь? перебил его Митька, видимо не очень торопясь выслушать его рассказ о «деле».
Ах, да я сам не свой хожу! ответил тот, махнув рукой. Разве можно быть хладнокровным
А что так?
Да как же, братец!.. Русский я или нет?
Думаю, что русский!
Ну так каково мне, если стал над нами Бирон!
Он назначен регентом волей государыни!
Мертвой! Она мертва уже, а мы ведь живые люди. Я рабом герцога Курляндского не хочу быть. Говорят, что перед смертью государыня сказала ему, что ей жалко его.
Сказала!
Ну вот, я и говорю, что жаль, что она его с собой не забрала!
Слышь, Василий! перебил его Жемчугов, ты зря не болтай о том, чего не знаешь или понять не можешь!
Да что тут такого понимать?..
А вот что сказала государыня. Покойная императрица Анна Иоанновна была большого ума человек: может, при ней и управлял всем тот же Бирон, но властвовала она сама. В крепкой руке держала она скипетр. И что же, разве Российскому государству был какой-либо ущерб при ней? Нет, наша держава возвеличилась в Европе. И войны мы вели победоносные, и Россия расширила свои владения. Но не в том тут суть А сказала эти слова государыня перед смертью Бирону потому, что он просил назначить его регентом
Ну?
Ну вот тут-то, подписывая по просьбе герцога завещание с назначением его регентом, и сказала она, что ей его жаль, потому что понимала и знала, что подписывает ему приговор.
Приговор?
А ты думаешь как? Неужели ты полагаешь, что герцогу Курляндскому, бедному немцу, долго усидеть на правлении одному в России? Держался он, пока угодно было государыне держать его, ну а полез сам, тут ему и голову сломить
Постой, стал спрашивать Гремин, как же это так? Ведь теперь Бирон регент, верховный правитель; кто же теперь сможет против него?
А как ты думаешь одни мы с тобой, что ли, которые чувствуют обиду, что чужой немец сел над нами? серьезно заговорил Митька. Ведь если ты чувствуешь это, то почему? Потому что ты русский!
Ну да, потому что я русский.
Так ведь, значит, каждый русский, в свою очередь, то же самое чувствует.
Да кто посмеет заговорить об этом? Ведь «слово и дело» сейчас же закричат, и язык выдернут, и на дыбу поднимут Ведь если мы с тобой говорим так, то только потому, что знаем хорошо друг друга, уверены, что друг друга не выдадим.
Ну вот, может быть, нам и суждено с тобой свалить герцога
Нам с тобой?
Ты слыхал сказку про великана? пояснил Митька. Прошел он громадные горы, добрался до самой вершины самой высокой горы; но тут попался ему под ноги маленький камушек: подвернулась нога у великана на том маленьком камушке, и полетел он со своей высоты. Говорили потом, что великан сам упал, а камушка никто не заметил, и о нем не говорили уже.
И ты думаешь, это будет возможно?
А вот увидим.
Я душу отдам, всего самого себя! восторженно проговорил Гремин.
Нужно будет потребую; помни, Василий! проговорил Митька и, меняя тон, добавил: Ну а в чем же состоит твое дело?
5 МИТЬКА СНОВА УСТРАИВАЕТСЯ
Когда Гремин закончил говорить, Митька покачал головой, выпятил губы и произнес в задумчивости:
Дело, брат, сложное, но занятное. Слыхал я и прежде про эти самые обстоятельства, но никогда не удавалось мне дойти до их сути!