Но целый день стоять в очереди не пришлось. Вскоре капитан Чернобровкин и его сын уже смотрели, как Рави и Шаши играют, вырывают друг у друга сено.
Плотной толпой обступили люди площадку. И неизвестно, кого больше в этой толпе взрослых или ребят. Посмотреть на Рави и Шаши хочется всем и большим и маленьким.
А кто из них кто? спросил Вова
Чернобровкин, подпрыгивая на отцовском плече.
Правый Мальчик, то есть Рави, а левая Девочка, то есть Шаши, объяснил отец.
Рядом с капитаном стоят его товарищи по теплоходу электрик Соколов и матрос Коломиец, боцман Савоськин и механик Шлыков. Уж кому-кому, а морякам «Ставрополя» особенно приятно наблюдать за Рави и Шаши. Не сговариваясь, пришли они сегодня в зоопарк проведать своих бывших пассажиров.
А почему они на вас не смотрят? опять поинтересовался Вова.
Наверно, забыли, сказал Чернобровкин.
Маленькие они еще. Да и народу слишком много. Разве разглядишь! добавил Соколов, будто желая оправдать Рави и Шаши.
И вдруг случилось неожиданное.
Рави и Шаши повернулись к загородке и замахали хоботами.
Смотрите! Смотрите! Узнали! закричал Соколов.
Обрадовались моряки. Обрадовались и все, кто стоял вокруг.
А индийские слонята Рави и Шаши продолжали весело махать хоботами, словно приветствуя и старых и новых советских друзей.
1956
Как Снежок в Индию попал
Находка Уйрапака
Игэ-ляньгэ-саньгэ напевал Уйрапак.
То была вовсе не песня, а просто восточный счет: один, два, три Как залетели далекие восточные слова на Чукотку, Уйрапак не знал. Их распевали все ребята в поселке, и Уйрапак тоже напевал непонятные слова. Они были похожи на родные эскимосские.
Впереди Уйрапака бежал Школьник черная, с длинной шерстью лайка. Это Уйрапак дал ей такое имя.
Четыре года назад, когда отец принес в ярангу маленького щенка, Уйрапак тоже был маленьким. Он тогда только начал учиться и знал всего лишь одно русское слово школьник. И Уйрапак назвал щенка этим русским словом.
Теперь Школьник взрослый пес. И Уйрапак почти взрослый.
Ему двенадцать лет, и за спиной у него висит ружье.
Был полярный день.
Вдоль берега гнездились
кулики. Чайки моевки кружились над самой водой. На прибрежных скалах парочками сидели полярные чистики. Птицы галдели, чувствуя приближение лета.
Вот откуда-то вырвалась крачка беспокойная серая птичка с черным, словно шапочка, пятном на голове. Она с пронзительным криком промчалась перед лицом Уйрапака. Видно, хотела напасть на него. Но Уйрапак не стал связываться с вредной крачкой. У него твердый характер и имя твердое. Не зря его назвали Уйрапак, что по-эскимосски значит «камень».
До поселка было недалеко. Уйрапак свернул в сторону от моря и спустился в ложбинку. Здесь еще местами лежал снег. Приходилось обходить снежные островки. Иначе можно провалиться. Снег таял снизу. Под ним уже оживали низкие кустики полярного мака.
Вдруг впереди раздался прерывистый лай Школьника.
Какко-мэй! вскрикнул Уйрапак.
Это означало, что он очень удивлен. Уйрапак скинул с плеча ружье и побежал на лай собаки.
Вот он выскочил к берегу залива, и тут даже его твердое сердце екнуло.
На берегу, среди валунов, катался по земле взъерошенный, лохматый, ростом с небольшую собаку белый медвежонок. На вид ему было не больше трех-четырех месяцев. Он, как мог, отбивался от наседавшего на него Школьника.
Утэг-мун! Назад! крикнул Уйрапак.
На этот раз Школьник, привыкший и к эскимосской и к русской речи, не послушался хозяина. Со злобным лаем он продолжал скакать вокруг медвежонка. Медвежонок рычал и пятился в сторону залива.
Назад! Утэг-мун! еще раз закричал Уйрапак.
Школьник нехотя отбежал от медвежонка и запрыгал у ног хозяина.
Оставаться рядом с медвежонком было опасно. Вот-вот появится медведица, и тогда Уйрапаку несдобровать. Стрелять в белых медведей запрещено. Да и вряд ли убьешь медведицу с первого выстрела.
Но медведица почему-то не появлялась. Уйрапак стоял под прикрытием скалы и придерживал Школьника. Ветер дул в другую сторону и не мог донести запах человека и собаки до медвежонка.
А в это время медвежонок метался по берегу залива. Он завывал и беспокойно нюхал воздух. Прошло еще несколько минут. Медведицы все не было. Собака еще сердилась, но уже не лаяла.
Медвежонок немного успокоился и растянулся возле самой воды. Голова его, с маленькими, еле заметными в густой шерсти ушами, лежала на передних лапах.
«Наверно, он плачет», подумал Уйрапак.
Ему стало жаль медвежонка. Хотелось подойти к нему, погладить, приласкать. Но Уйрапак продолжал выжидать.
Вдали шумели птичьи базары. Лишь необычные крики розовых чаек выделялись из этого многоголосого гомона: «Куу-ик-куик, куу-ик-куик»
Медвежонок вновь зашевелился и приподнялся на передних лапах. Теперь он был совсем похож на щенка. Только ростом чуть побольше.
Тут Уйрапак вышел из-за скалы. Медвежонок ощетинился, зарычал и стал пятиться от Уйрапака. Тогда Уйрапак скинул с себя меховую куртку, накрыл ею медвежонка и взял его на руки.
Медвежонок приподнял морду и неожиданно лизнул Уйрапака в щеку.
Ну, вот и хорошо, сказал Уйрапак. Не надо сердиться. А то пропадешь здесь один