Пока я, скрипя зубами, пытался собрать разбросанные носки и объединить их в пару, что оказалось самым сложным (один почему-то оказался в микроволновке), Момо, словно демон саботажа, носилась по квартире, подкладывая под ноги игрушки. Ее новая резиновый медведь с пищалкой, купленный накануне вечером, трижды отправлял меня в рискованный танец на грани падения. В четвертый раз я всё же врезался коленом в стол, зато открыл для себя новый уровень японского фольклора, произнеся несколько непечатных слов, о которых раньше даже не подозревал. Видимо подключилась память бывшего хозяина этого тела.
Под диваном обнаружил следующий набор: частично обгрызенный когда-то давно и уже засохший кусок курицы, напоминающий мумию фараона-неудачника, пропавший пульт от кондиционера (явно Момо забрала как очередную игрушку), фотографию девушки, которая, судя по пыли валялась здесь со времен эпохи Цин.
Мытьё пола превратилось в дуэль. Я с тряпкой, Момо с мокрыми лапами, оставляющими следы в форме лапок ровно там, где я только что протёр. Когда я наконец поймал её, чтобы вытереть лапы, она фыркнула мне в лицо с таким презрением, будто я предложил ей стать веганом.
К полудню, когда влажная уборка была завершена, а голова перестала напоминать колокол, мы отправились гулять. Чтобы не смущать прохожих видом раны на голове, нацепил нелепую бейсболку, которую нашёл на верхней полке в шкафу. Момо, как истинная француженка, терпеть не могла спешки. Она шла, важно переваливаясь, будто королева, инспектирующая свои владения. Пока я размышлял, как объяснить соседям, что «собака не толстая, у нее такая конституция», Момо внезапно села перед детской площадкой и замерла.
Ну давай же, пойдём, пробормотал я, дергая поводок.
В ответ лишь многозначительный взгляд. Тогда я достал из кармана печенье. И тут случилось чудо: Момо встала на задние лапы, положила передние мне на колени и медленно поклонилась, как самурай перед битвой. Рядом застыла девочка с мороженым.
О-го-го! Собака-самурай! воскликнула она, восторженно глядя на моего пёсика.
Нет, гордо ответил я. Собака-бульдог. Но с хорошими манерами.
Придя домой с прогулки, решил навести теперь порядок в шкафу. Какая же это оказалась ошибка. Шкаф мне выдал: пальто с пятном, похожим на карту Антарктиды, коробку с ещё одним десятком непарных носков (остальные, видимо, потаскала Момо); футболку с надписью «Я люблю суши», которую я бы не надел даже на Хэллоуин. Момо, как всегда, помогала: залезла в шкаф и зарычала на свитер, приняв его за врага. Потом нашла резиновую курицу (откуда) и устроила бой с тенью.
Может, хватит? спросил я, вытаскивая из её пасти свой единственный галстук.
В ответ получил взгляд: «Ты просто завидуешь моей карьере в боксе».
В этот же момент зазвонил телефон. «Танаки-сан» высветилось на экране.
Канэко-сан, голос Танаки-сана в трубке напомнил скрежет тормозов. Вы где? У нас тут запарка, новые поступления грузов, людей на складе не хватает!
Я на больничном, процедил я, глядя, как Момо схватила в зубы бумажку с диагнозом. Пришлю фото выписки.
Фото? он фыркнул. А вдруг вы её в фотошопе сделали?
Тогда попрошу Момо заверить подлинность печатью лапы, не выдержал я.
Тишина. Потом гудки. Похоже, Танака-сан не оценил сарказм. Зато Момо оценила подарила мне кусок обоев.
Клиника пахла антисептиком и чистотой, свет ламп резал глаза, а тишину нарушал только монотонный стук клавиатуры из регистратуры, да неторопливое шарканье бахил по коридору. Я вертел в руках ключи от квартиры, Момо осталась запертая дома в одиночестве. Интересно, переживёт ли мой аккуратно заправленный диван её месть?
Проходите! из-за двери донесся уже знакомый мне голос.
Фурукава сидел за столом, изучая мою историю болезни. Его белый халат был безупречен, а взгляд пронзительным, но усталым, будто за сегодняшний день он увидел всё, начиная с рваных ран и до дыр в человеческой душе.
Канэко-сан, он щёлкнул ручкой, голова ещё на месте? Или уже сдаёте позиции?
Я почесал голову, стараясь не задеть шов.
Пока держусь. Если не считать, что вчера перепутал соль с сахаром.
Здорово, хирург хмыкнул, снимая стерильные перчатки. Самочувствие? Головокружение? Тошнота? Желание пересмотреть жизненные решения?
Последнее постоянно. А так будто после десятичасового караоке под «энка» в исполнении пьяных самураев.
Нормально, он сделал пометку. А причины травм помните?
Я замер. В памяти всплывали обрывки: скрип ступенек, темнота. И ещё запах дешёвого одеколона, смешанный с табачным дымом. Чьи-то резкие голоса: «Держи его! Давай быстрее!». Но лица расплывались, как кляксы от кофе на белой скатерти.
Кажется лестница была, замялся я, изображая, что усиленно пытаюсь вспомнить. Наверно я упал, скатился по ней. Вроде бы так.
Вроде бы? Фурукава приподнял бровь. Пробитая голова, переломы ребер, ссадины на спине в форме ботинка, гематомы на предплечьях. Вы либо катились по лестнице с пятого этажа, либо вас использовали как боксёрскую грушу.
Знаете, как бывает, поскользнулся, упал, очнулся гипс, я махнул рукой, будто отмахиваясь от комаров, но внутри всё сжалось.