И, словно в подтверждение моих опасений, спустя несколько дней меня вызвал к себе капитан. Это случилось на следующий день после того, как к нам подплыла шлюпка с Тортуги и передала какое-то письмо капитану. Мы сразу же подняли якорь и направились на восток.
Я шел к кэпу и думал о причине вызова. Мы отошли от Тортуги, которая юридически была французской колонией, а по факту пристанищем пиратов всех мастей. При этом мы были как бы англичанами. И что это дает? А ничего. Слишком мало данных.
Роджерс сидел в своей каюте, заваленной картами, секстантами, подзорными трубами и прочими навигационными инструментами. В воздухе густо пахло табаком и ромом.
Док, начал он без предисловий, у меня к тебе дело.
Я напрягся. Что-то в его тоне мне не понравилось.
Мы входим в неспокойные воды, продолжил капитан, постукивая пальцем по карте. Здесь шныряют всякие шакалы. И военные корабли Его Величества.
Он многозначительно посмотрел на меня.
Другими словами, пояснил он, возможны стычки. Сражения. А значит будут раненые.
Я кивнул, понимая, к чему он клонит.
Так вот, док, сказал Роджерс, твоя задача подготовиться. Подготовить команду. И запастись всем необходимым. Чтобы в случае чего ты мог быстро и эффективно латать наших парней.
Я понял, капитан, ответил я. Я сделаю все, что смогу.
Вот и славно, проворчал Роджерс. И помни, док.
От тебя зависят жизни моих людей. Мы через пару дней встанем возле небольшой деревеньки, я тебя отпущу, чтобы ты отдохнул и набрал своих лекарских примочек.
Он снова уткнулся в карту, давая понять, что разговор окончен.
А вот это уже хорошо. Надоело на этой посудине болтаться. Я вышел из каюты.
Передо мной стояла сложная задача. Нужно было подготовить команду к возможным ранениям. И нужно было запастись всем необходимым. Медикаментами перевязочными материалами инструментами.
Но где все это взять? Вряд ли в какой-то деревеньке найдется желаемое.
Подготовка к неизбежным сражениям шла полным ходом, но мысли мои постоянно возвращались к двум вещам: к призрачному шансу на омоложение, маячившему где-то впереди, и к вполне реальной угрозе, исходящей от молчаливого громилы Люка. Он не забыл о Джиме и его «важной вещи». И он не остановится, пока не докопается до правды. Но с меня взятки гладки, я избавился от улик. Пусть ищет, бедолага.
Среди этой тревожной суеты неожиданно возникло светлое пятно дружба с коком. Ли, щуплый, беззубый китаец, оказался не просто мастером стряпни, но и кладезем знаний о травах, снадобьях и восточной медицине.
Началось все с того, что я попросил у него помощи в изготовлении отваров и припарок для раненых. Увидел ромашковый сбор у кока, потому и решил сделать взвар. Настой цветочных корзинок ромашки оказывает противовоспалительное, кровоостанавливающее и антисептическое действие. Ли с готовностью откликнулся, и вскоре камбуз превратился в нашу общую лабораторию. Мы часами просиживали там, смешивая травы, толча коренья, варя какие-то странные, дурно пахнущие зелья.
Ли рассказывал мне о принципах китайской медицины, о точках на теле, отвечающих за те или иные органы, об энергии Ци. Бред конечно, но этот человек был единственным на корабле, с которым можно было поговорить нормально, без угрозы быть понятым неверно. Я слушал его с интересом, отмечая для себя, что многое из того, что он говорил, перекликается с моими собственными знаниями.
Однажды, когда мы готовили очередную порцию целебного отвара, Ли вдруг спросил:
Доктор Крюк, а у тебя есть семья?
Вопрос застал меня врасплох. Я давно уже не вспоминал о своей прошлой жизни.
Была, ответил я, с улыбкой. Внуки
А где они сейчас? спросил Ли, помешивая варево деревянной ложкой.
Далеко, уклончиво ответил я. Очень далеко.
Ли понимающе кивнул.
Я тоже потерял семью, сказал он тихо. Очень давно
И он рассказал мне свою историю о том, как он, будучи еще молодым, бежал из Китая, спасаясь от голода и нищеты. О том, как он скитался по миру, работал на разных кораблях, пока, наконец, не оказался на «Грозе Морей». В Англии. Потом корабль отправили в Карибское море. Теперь он тут.
А это интересно. Роджерс совсем недавно был в Лондоне. В Карибском бассейне он крутится не больше года. Опять мало данных. Что же ты скрываешь, кэп?
Мы говорили с китайцем Ли долго. Говорили о жизни, о смерти, о судьбе. Этот маленький, щуплый китаец стал мне товарищем.
В один из вечеров, когда солнце уже клонилось к закату, окрашивая море в багрово-золотые тона, а на камбузе, как обычно, витал аромат специй и чего-то неуловимо-экзотического, к нам заглянул юнга. Парню на вид было не больше семнадцати, худой, жилистый, как корабельный канат, с копной непокорных черных волос, выбивающихся из-под сдвинутой набекрень банданы. Но что действительно поражало так это глаза. Пронзительно-синие, яркие, они, казалось, видели тебя насквозь, словно два осколка карибского неба в штормовую погоду.
Ли, обратился он к коку, переступая с ноги на ногу. Пахло от него морем, смолой и потом. Капитан Роджерс велел приготовить что-нибудь особенное. Не обычную бурду, а что-то этакое. Гости у него будут.
Ли, помешивавший в котле какое-то варево, от которого шел пар, пахнущий одновременно чесноком, имбирем и водорослями, удивленно поднял брови.