Что? чуть не хором поинтересовались остальные.
Оказывается, жених Сюзетты пропал потому, что с головой ушёл в работу. Он строит фабрику по производству гравированных пуговиц.
Это так в духе мужчин променять чувства на пуговицы, с иронией заметила Натали. В этой истории автор не покривил душой.
Нет, милая, всё не так просто. Он изобрёл пуговицу с двойной застёжкой и назвал её в честь Сюзетты, в голосе Виолы уже слышалось не осуждение, а лёгкое восхищение.
Как романтично, улыбнулся Антуан. Надеюсь, он не забыл оформить патент?
Главное, он не забыл про Сюзетту. Вот Виола ткнула пальцем в книгу и начала цитировать: и, стоя среди станков, штампующих изумительные пуговицы, он вдруг вспомнил её изумительное лицо и понял, что забыл отправить восьмое письмо.
Тётушка и не заметила, что продолжила читать вслух и дальше абзац за абзацем, страницу за страницей. При этом никто не возражал. Впереди была встреча изобретателя особой пуговицы с Сюзеттой, мольба о прощении, розы, вздохи, поцелуи
Она читала с выражением, с паузами, с возмущением и придыханием в нужных местах. Время от времени кто-то из мужчин вставлял комментарий ироничный, сухой или юридически педантичный, но Натали уже почти не слушала.
Голос Виолы, мерный и живой, отступал на второй план, а Натали всё больше и больше погружалась в собственные мысли.
Она вспомнила брачную церемонию в ратуше.
Всё шло по плану подписи, поздравления, формулировки в духе настоящим удостоверяется, и вдруг, как грозовое облако на ясном небе:
поцелуй.
Официальный. Обязательный. Регламентированный.
И о ужас неизбежный.
Натали по-настоящему запаниковала.
Она ведь столько слышала о мужских поцелуях от подруг и из книг Виолы, которая любила цитировать самые волнующие моменты. Одни утверждали, что поцелуй это что-то ужасное липкое, настойчивое, навязчивое. Другие что от этого можно потерять сознание. Третьи мечтательно говорили, что потом уже ничего не будет прежним.
Натали с лёгким ужасом смотрела на ван-Эльста, а он уже медленно склонялся к ней. Она зачем-то отметила, какие у него живые и красивые серо-голубые глаза, но следующие мысли были уже гораздо более хаотичными. Если всё, что говорят о мужских поцелуях, правда, то, полагала Натали, как только он коснётся губ, она либо страшно испугается, либо умрёт, либо влюбится. Какая чудесная перспектива! Ни один из трёх вариантов в её планы не входил.
А потом он всё-таки коснулся.
Неожиданно бережно. Почти вежливо. Мимолётно. Будто проверял, не спит ли она.
И тут же отстранился.
Вот это оно и было? Мужской поцелуй, от которого барышни теряют сознание?
Нет, никакой катастрофы не случилось. Натали даже не успела испугаться. По ироничной улыбке ван-Эльста она догадалась, что он специально действовал предельно осторожно, чтобы её не смущать. А может, просто хотел избежать штрафа? И всё же всё же на короткое мгновение она успела почувствовать то, что не хотела чувствовать вовсе Что-то мимолётное и очень острое. Совсем-совсем не похожее на то, о чём пишут в тётушкиных книжках. Интересно, если такой вежливый поцелуй пробуждает столь необъяснимое ощущение, то что бывает при настоящем поцелуе? Хотя нет, Натали это было нисколечко не интересно. Когда-то она дала себе обещание, что ни в коем случае не повторит ошибку Жозефины. Ведь все её неприятности как раз с этого и начались с поцелуя.
В голове всплыли строчки из её дневника:
Он поцелуем душу пробудил Невинным, нежным, словно розы лепесток. Но хуже было то, что он вселил Мне веру в путь, где не было дорог
ГЛАВА 13. Стихи, чувства и побег
Натали снова посмотрела в окно кареты, но перед её глазами стояли не поля и не перелески.
Она думала о Жозефине.
Жозефина Дюваль
Это была необыкновенная женщина остроумная, обаятельная, ослепительно красивая. Её необычная особая красота притягивала взгляд. Поэты посвящали ей стихи. На балах она блистала, заставляя кавалеров терять голову. Улыбка, лёгкая ирония, взмах веера, грациозный поворот головы и весь зал принадлежал ей.
Но за этим сиянием скрывалась беда.
Род Дюваль в те времена балансировал на краю пропасти. Прадед Натали, отец Жозефины, заключил неудачную сделку и лишился практически всего состояния. Красота старшей дочери стала последней надеждой на спасение. И когда на горизонте появился Валентен дОрваль богатый, влиятельный, родовитый, сын одного из министров в правительстве короля родители Жозефины едва ли не танцевали от счастья.
Валентен
Он был как чеканная монета безупречный на вид, холодный на ощупь. Жозефина описала в дневнике свой первый с ним танец. Валентен властно держал её за талию, подчинял её движения, и хоть произносил изысканные комплименты о её необыкновенной красоте, казался ей ледяным и бесчувственным. Другие мадмуазель на том балу глядели в её сторону с завистью, а она лишь мечтала, чтобы танец поскорее завершился.
В дальнейшем Валентен проявил настойчивость. Поставил целью добиться Жозефины. Ещё тогда, во время первого танца, он сказал, что коллекционирует всё лучшее, поэтому и первая столичная красавица должна стать его. Эта прямолинейная циничность пугала Жозефину. Но она знала, какие надежды возложили на неё близкие, какова будет цена отказа. Поэтому она отчаянно пыталась найти в нём душу, проблеск тепла. Но не находила