Я пил уже третью чашку чая и злился. Хороша красавица! Пригласила в гости, а сама в бассейне плещется, золотая рыбка. Вот встану сейчас и уйду. Но вместо этого я посадил к себе на колени именинника и стал почесывать ему за ушком. Кот, конечно, понял, что я к нему подлизываюсь, но довольно заурчал.
Вот интересно, что обо всем этом молодой человек думает? спросил вдруг народный артист, и все разом посмотрели на меня, словно я был голый.
А я даже не слышал, о чем они там между собой говорили. Надо было что-то соврать, и я выдал:
Мне после травмы черепа доктор запретил думать: голова гудит.
Молодец, ушел! похвалил артист. А вообще-то что с них спросишь? Это потерянное поколение.
Нравственных ценностей нет, сказал писатель. Сейчас любимый персонаж жулик, спекулянт. Куда уж дальше ехать.
Ну, подумал я, пошла старая песня! Теперь они будут долго рассуждать о том, какие мы все плохие и скверные; и откуда мы взялись такие? Как будто не они были нашими отцами и учителями. И если вдуматься: у кота, лежащего на моих коленях, тоже нет никаких нравственных ценностей, от него вообще никакой пользы, но его все любят.
Вспомнил! сказал я. Ведь это вы написали книжку о секретаре комсомольской организации, который все бросил и уехал на БАМ, строить железную дорогу? А потом ему доверили золотой костыль вбить. Вот интересно, где сейчас этот секретарь и какой коммерческий банк возглавляет? Вы не знаете?
Гости засмеялись, а писатель, похоже, смутился.
Уел он тебя, сказал артист.
Ладно, помолчи. Ты сам в кино Дзержинского играл. Пламенного революционера. А Кирилл статьи писал о дружбе народов. Где она, эта дружба? Все мы кривили душой, а теперь расплачиваемся. Россия еще будет триста лет страдать, пока золотым тельцом не переболеет. Я у сына спрашиваю: «Зачем ты рекламные ролики делаешь, ведь надувательство одно?» А он отвечает: «Я за пятиминутный текст получаю больше, чем ты за толстый роман». Поспорь тут.
В дверь позвонили, но пришла не Полина, а еще какие-то гости. И только через полчаса появилась она. Самое смешное, что она очень удивилась, увидев меня среди собравшихся.
Боже мой! Совсем забыла, что пригласила тебя, сказала она. И пошла после бассейна в парикмахерскую.
У нее была новая прическа: волосы зачесаны наверх и уложены вокруг головы.
Тебе совсем не идет, сказал я в отместку. Просто пугало какое-то.
Пошли. Она взяла меня за руку. И не злись.
Мы ушли в ее комнату, и за нами увязался кот, наверное, как полномочный наблюдатель родителей. Но для строгого рапорта у него не оказалось оснований, поскольку мы сидели в креслах друг против друга, слушали музыку и лениво переговаривались. Примерно так:
Хорошо поплавала?
Нормально. А ты чем занимался?
Кое-чем.
Понятно. А я со Светой помирилась. Той самой. Твоей женой.
Память у тебя короткая.
Зато ноги длинные. И она вытянула их до середины комнаты.
А я отвел взгляд, потому что не могу равнодушно смотреть на красивые вещи. Если можно назвать вещами части тела.
Ты чего в сторону смотришь?
Так. Будем сидеть и твои ноги обсуждать?
Ты закомплексован. Другой бы уже сто комплиментов сказал.
Мы тверские, провинциалы.
Это заметно. А зачем ты вообще в Москву приехал?
Скрасть что-нибудь. Слушай, а обязательно продолжать в том же духе?
У тебя, наверное, в Твери хозяйство, корова, куры, да?
Приезжай посмотришь.
Пригласи.
Приглашаю. В эту субботу. А в воскресенье вернемся. Я затаил дыхание и ждал. Не надеялся, что она согласится.
Поедем. Мне интересно, сказала она. Родители отпустят. Мама успела мне сказать, что выглядишь ты положительно. Притворяешься, да?
Москва научит. А у тебя старик веселый.
Тоже притворяется.
А ты?
Полина переключила магнитофон, посмотрела на меня и улыбнулась.
Я тебе нравлюсь? спросила она.
Что надо было ответить?
Ну, положим, пробормотал я. Как рыбное филе твоему коту.
Потрясающе! обрадовалась она. Такого мне еще никто не говорил. Тебя надо на ярмарке показывать.
А я не против, согласился я и вышел на балкон, чтобы глотнуть воздуха. Вот ящерица, вынудила меня все-таки. Внизу, во дворе, мальчишки играли в футбол, хотя было уже совсем темно. Я почувствовал, что Полина встала рядом со мной.
Ты мне тоже нравишься, шепнула она на ухо, а ее рука скользнула в мою.
Так мы стояли некоторое время, и меня бросало то в жар, то в холод не знаю почему. А потом вернулись в комнату.
Когда хочешь поцеловать девушку не обязательно спрашивать ее разрешения, сказала вдруг Полина. А вообще-то тебе пора. Скоро комендантский час. Увы, здесь не коммерческая палатка.
Ладно, извини, что такой тупой, сказал я. Может быть, со временем начну соображать быстрее. Кстати, зачем ты солгала маме, что я твой сокурсник?
А как иначе? удивилась Полина. Думаешь, она согласилась бы пригласить тебя в гости, если ты никто?
Вот так. Значит, я никто. Нечего было и соваться к ним в дом, думал я, выходя из подъезда во двор. Я посмотрел наверх и отыскал ее балкон на четвертом этаже. Она помахала мне рукой, а я сделал вид, что не вижу, и зашагал прочь. От Измайлова до Останкина час езды, и мне хватало до начала комендантского часа. И я уже почти доехал до ВДНХ, но вдруг меня как будто кто в бок толкнул, я выскочил из вагона как сумасшедший, пересел в другой поезд и поехал обратно. Что-то меня заставило так поступить, а что пусть доискиваются психиатры. Пока я сидел там, за столом, и ждал Полину, кто-то из гостей сказал, что в нашем поколении исчез дух романтики, что мы только ходим по земле и ищем под ногами доллары. Что ж, поглядим.