У тебя, видимо, что-то случилось? Ты сегодня более понурая, чем обычно.
Решив не отпираться, тем более что слухи в Дюнах все равно распространялись очень быстро, Дана ответила:
Мелания не захотела отвести мне роль преемницы. Она еще несколько лет назад объявила, что когда ей исполнится пятьдесят, она будет выбирать таковую из лучших художниц и ворожей. Многие были уверены, что выбор падет на меня, но она предпочла Алену. И теперь та рано или поздно возглавит артель, а мне придется служить под ее началом.
И что в этом дурного? Такова жизнь, сегодня Мелания, завтра Алена, а послезавтра какая-нибудь Пелагея объявится, тоже мне беда! Или тебе невтерпеж самой управлять?
Да не в этом суть! невольно вспылила Дана. Я знаю, что если управление перейдет к Алене, артель будет заниматься грязными делами привораживать, наводить хворь, тревогу и бессонницы, а то и порчу на выкидыши. А я этого не переношу! Пока такие заказы происходят два-три раза в год, потому что Мелании совестно перед Надеждой Тихоновной и еще несколькими старыми художницами: у них ведь тоже семьи, дети А Алена? Одинокая, как и я, да только злая как черт, на дух не выносит молодых женщин и детвору! Могу вообразить, что она с артелью сделает, славных разгонит, а наберет таких же
Ну и пусть, Дана! миролюбиво улыбнулся Руслан. Тебя же никто там не станет силком удерживать! Уходи и живи спокойной жизнью, вот и в душе все наладится.
Ты о чем толкуешь, Руслан? Куда мне уходить? У меня с артелью вся жизнь связана!
Да своей семьей жить надо, вот куда! Замуж выходить, детей нарожать и жить как добрая мирная баба. Много вам надо-то? А тебя вечно куда-то несет, в дебри, с этим вашим ведовством
Дана отстранилась и пристально посмотрела в его рыжевато-зеленые глаза, которые Руслан слегка прищурил, будто для пущей выразительности. «Вот и дошло» обреченно подумала девушка, не сомневаясь в подспудном значении этих слов.
Ну, тебе, конечно, виднее, что нам, бабам, надо, усмехнулась она. А если серьезно, Руслан, то ведовство для меня такая же служба, как для других портняжное дело, или кузнечное, или муку перемалывать да хлеб печь. Или как для других баб по твоему выражению, детей растить и очаг домашний беречь. Это тоже служба, притом нелегкая, но мне другая милее.
Скажешь тоже, служба! Вроде это как-то
само собой подразумевается, протянул Руслан. Да и куда бабе без семьи-то? Вековухой жить? А с колдуньей, Дана, не всякий отважится связываться! Хорошо еще ты девка скромная. Так забудь про эту артель, пусть они там в своем гадюшном клубке уживаются!
К чему ты клонишь-то, Руслан?
А ты якобы такая непонятливая! досадливо вздохнул парень. Может, начнешь наконец ко мне присматриваться? Я уж и так, и этак, но ты вся была в этих ваших колдовских штучках! Вот и решил, что теперь-то утихомиришься!
Это как понимать? нахмурилась Дана. Значит, ты все знал, потому и затеял этот разговор? Но Мелания же сказала мне меньше получаса назад!
Ну, это она тебе сказала, а бабы-то у вас давно перешептывались, неохотно признался Руслан, взлохматив волосы. А моя мать с кем-то из них дружбу водит, вот ей и наболтали, что, мол, на днях Мелания тебе все скажет. Я не знал, что прям сегодня, просто пришел на тебя взглянуть, а они, оказывается, уже и решили.
А твоя мать, поди, и рада?
Чего ж ей не радоваться: дочек-то нет, а забот хоть отбавляй! То спину ломит, то понос, то золотуха
А еще вас, троих мужиков, накорми да обстирай! съязвила Дана, зная, что и отец Руслана, и его младший брат отличались отменным аппетитом и не баловали мать семейства добрым словом. Повторить ее судьбу художнице совсем не улыбалось.
Слушай, Дана, ну что ты все кругами ходишь? Скоро купальская ночь, ребята с девчонками начнут себе пару выбирать, чтобы к осени пожениться, и нам уж пора! А то на грядущий год тебе сколько стукнет? Я-то не пропаду, ты о себе подумай!
А я рада, что ты не пропадешь, решительно заявила Дана. И ты верно заметил: о себе я подумаю сама, без вашей с матерью заботы. Пусть она так за меня не переживает, а то спина еще пуще разболится!
А ты, ведьма, не смей на мою мать наговаривать! взъярился Руслан. Его симпатичное, хоть и чужое, холодное для Даны лицо исказилось, губы дрогнули, но он отступил, а затем махнул рукой и быстро пошел восвояси.
Дана устало повела плечами и вновь устремила взгляд на залив. Вскоре предстояло возвращаться в артель, опять браться за кисть, а вдохновение совсем иссякло после сегодняшних событий. Чтобы отвлечься, она прислушалась к перестукиванию сосновых веток, скрежету невидимых беличьих когтей по коре, птичьим напевам. И вдруг голова слегка закружилась, в глазах потемнело, а песок под ногами показался еще более рыхлым и зыбким.
Девушка поспешно села наземь, не заботясь о платье, прикрыла глаза, стала глубоко дышать и мысленно считать до ста. Вскоре от сердца отлегло и она снова ощутила твердую почву, но внутри по-прежнему грызла тревога.
Это было далеко не первое помутнение на памяти Даны: собственно, из-за них ее когда-то и приняли в артель Мелании. Ту всегда интересовали девочки, склонные к страхам, обморокам, дурным снам, слезливости и прочим странностям, которые не находили понимания в семье. Дане не было еще и десяти лет, когда начались эти темные наплывы, пугавшие девочку до слез. Мать лишь вздыхала: «Как же быть-то, если недуг разгорится? Ни тебе помощницы, ни замуж выдать! В монастырь разве только, да будет ли с нее толк, когда она только малевать горазда?»