Теперь перехожу к нашим сомнениям, улыбаясь сказала она. Во всем, что позволяют детям, они с легкостью видят желание угодить им; во всем, чего от них требуют или в чем им отказывают, они должны предполагать какие-то основательные причины, не спрашивая о них. Вот вам второе преимущество, которого достигают, больше прибегая к власти, чем к убеждениям, конечно, в случае необходимости, ибо можно допустить, что иной раз маленькие дети даже понимают, по какой причине им отказали, и уж тем более естественно такое положение, когда они чувствуют, что причина есть, хотя еще не в состоянии понять, в чем она заключается. И наоборот, ежели обращаются к их рассудительности, они желают судить и рядить обо всем, становятся заядлыми софистами, врунами, спорщиками и всегда стараются переспорить тех, кто имел слабость обратиться к их умишку. Когда взрослым приходится отдавать детям отчет в том, что они еще не могут понять, то эти судьи приписывают капризу самый обоснованный поступок, если он выше их разумения
Наши дети прекрасно знают, что их не хотят мучить, ибо они уверены, что их любят, а в этом дети редко ошибаются. И вот когда я решительно отказываю им в чем-нибудь приятном, я не пускаюсь в рассуждения, не объясняю причины отказа, но делаю так, что они и сами ее понимают, насколько то для них возможно, а иногда понимают это задним числом. Таким образом, они привыкают к мысли, что я никогда не отказываю, не имея разумной к тому причины, хотя они и не всегда ее замечают.
Исходя из тех же самых основ, я не допускаю также, чтобы мои дети вмешивались в разговоры рассудительных людей, ведь если взрослые терпят их надоедливый лепет, дети глупо воображают себя их ровней. Я хочу, чтобы мои дети отвечали скромно и немногословно, когда их о чем-нибудь спрашивают, но никогда не болтали бы по своему почину и, главное, не задавали бы неуместных вопросов людям старшего возраста, к которым они должны относиться с почтением
Разве мы стесняем свободу детей, ежели не даем им посягнуть на нашу собственную свободу? Неужели они могут быть счастливыми лишь в том случае, когда целое общество взрослых, не смея при них слово вымолвить, молча любуется их ребячествами? Нет, уж лучше не давать зародиться у них тщеславию или, по крайней мере, надобно помешать ему развиваться ведь тем самым мы действительно будем способствовать их счастью; тщеславие источник величайших горестей; даже человеку самому совершенному, но избалованному почестями, тщеславие приносит больше огорчений, чем удовольствия
Что касается вопросов, то мы не запрещаем задавать какие бы то ни было вопросы. Я первая говорю детям, чтобы они тихонько, в отдельном разговоре спрашивали у отца или у меня о том, что им хочется знать. Но я не допускаю, чтобы они перебивали людей, занятых серьезной беседой, и преподносили им какую-нибудь глупость, которая пришла им в голову. Искусство спрашивать не такое уж легкое, как кажется. Это скорее искусство учителей, нежели учеников; надобно знать многое, чтобы уметь спрашивать о том, чего не знаешь. Ученый знает и спрашивает, говорит индийская пословица, а невежда не знает даже, о чем спрашивать. Дети, коим предоставлена свобода, зачастую задают нелепые и ненужные вопросы или же вопросы слишком серьезные и даже непристойные, разрешение коих для них недоступно, и так как вовсе не надо, чтобы ребенок все знал, то и не следует давать ему право обо всем расспрашивать
Даже если б назойливое вопрошательство и было для детей столь полезным, как это полагают, то разве умение помолчать и соблюдать скромность не самая важная для них наука? Есть ли на свете что-либо такое, чему они должны научиться в ущерб сим качествам? К чему приводит детей безудержная свобода болтать, предоставленная им раньше, чем они умеют говорить, и право бесстыдно подвергать взрослых допросу? Маленькие болтливые вопрошатели допытываются обо всем не столько из любознательности, сколько из желания-докучать взрослым, быть предметом всеобщего внимания, и они получают особое удовольствие от своей болтовни, когда видят, что своими нескромными вопросами иной раз всех повергают в смущение и до такой степени, что
стоит им раскрыть рот, каждый чувствует беспокойство. Словом, это не столько средство для их образования, сколько для развития в них легкомыслия и тщеславия; а по-моему, эти недостатки перевешивают пользу от такой методы, ведь невежество с годами постепенно уменьшается, а тщеславие всегда только растет
Признак хорошего воспитания черта особенно привлекательная и внушающая симпатию, заключается не в стремлении блеснуть своими достоинствами, а в умении помочь другим блеснуть, самому же держаться скромно, не задевая их гордости».
Руссо Ж.-Ж. Юлия, или Новая Элоиза // Пед. сон.: В 2 т. Т. 2 / Пер. с фр. М., 1981. С. 141143, 147148, 150, 151, 152153, 154157
Со стороны может показаться, что вы живете только для своих детей, да вам и самим это так кажется, но на самом деле вы живете только для себя самих, а свою родительскую любовь употребляете как средство для наслаждения жизнью