За провинности ученых перед ним Линней придумывал в честь их такие названия растениям, которые могли очень задеть. Он терпеть не мог виднейшего французского ученого-натуралиста Бюффона, считая его краснобаем и фразером, и, главным образом, за то, что тот не признавал его искусственную систему. В честь Бюффона одно ядовитое растение он назвал «бюффонией». Критик Пизон получил в подарок «пизонтею» очень колючее растение.
Да, Линней не любил противоречий себе в вопросах ботанической науки. На критику он обычно не отвечал, но, как пишут люди, близко знавшие его, нелегко переносил ее. Зато если замечания делались дружески и благожелательно, то с радостью принимал их и вносил в работы нужные поправки. Чужие научные работы, если они не противоречили его убеждениям, находили у него признание. Он охотно читал их, подавал автору советы, тщательно соблюдая его авторское право соответствующими ссылками при использовании в своих трудах.
Остроумно увековечил он в названиях растений и друзей. Ботаников братьев Баугинов он почтил растением, имевшим двулопастные листья, «баугинией».
Любопытна история названия одного растения из семейства коммелиновых, того самого, представителей которого традесканций так много на окнах и в школе и дома. Так вот это семейство называют по имени растения коммелины. У него цветки с тремя тычинками, двумя длинными и одной короткой. Было три брата, по фамилии Коммелины, двое знаменитых ученых, а один ничем не прославился.
Под старость в характере Линнея появились некоторые неприятные черты: в нем развилось мелкое тщеславие, лесть стала для него необходимой Ему нужно было, чтобы постоянно все говорили, какой он великий, какой он знаменитый.
Благожелательный сам к людям, Линней встречал хорошее отношение. Сколько людей протянули ему руку помощи в трудные минуты Светлую память о Ротмане, Стобеусе, Цельзии, Рудбеке, голландских друзьях, графе Тессине хранил он всю жизнь.
Собственно говоря, особенных врагов у него и не было, кроме Розена, с которым судьба свела его снова в Упсале. По некоторым данным, они потом примирились. Как будто дело было так. В 1764 году Линней сильно заболел, настолько опасно, что опасались за его жизнь. И вдруг открылась дверь и вошел человек, никогда еще не переступавший порога его дома, Розен. Глубоко взволнованный, он опустился на колени у постели больного и молча смотрел на него Рассказывали, что он стал сам лечить Линнея и ухаживать за ним вместе с Сарой-Лизой.
Весной 1774 года Линней читал лекцию в упсальском Ботаническом
саду, как говорят, держа в руках любимое растение линнею (а может быть, это только поэтическая легенда) Вдруг в глазах у него потемнело Не в силах подняться со стула, он не мог повернуть головы удар.
Выздоровление шло медленно, очень медленно, но все-таки еще два года старый князь ботаников верно служил возлюбленной флоре проводил занятия со студентами. А память все гасла, потухало воображение, исчезла прежняя живость в речах и движениях.
«Я отжил свое время и выполнил задачу, которую возложила на меня судьба». Линней почти полностью повторил слова, которые ему сказал когда-то его учитель и покровитель Бургав. Но он еще в силах радоваться любимым коллекциям. Король прислал ему четыре повозки с растениями из дальних стран. Новая жизнь влилась в слабеющие члены.
Вот истинное наслаждение разбирать и описывать королевский дар, присланный в качестве рождественского подарка.
«Во всю мою жизнь у меня не было такого приятного Рождества, как нынче». Линней забывает болезнь и снова бодр и счастлив. В Хаммарбю с юношеским жаром он отдается разбору растений, воображая, как украсят они его музей.
Король навестил старого ученого в Хаммарбю, искренне обрадовавшись улучшению состояния его здоровья, и прогостил под его кровом несколько дней.
Линней попросил короля об отставке, но тот отказал, говоря, что пока Линней жив, никто не займет его места. И старый ученый с удовлетворением записывает этот случай: «король желает, чтобы он оставался для чести Академии, так как в ней нет лиц, более уважаемых» Надо думать, что такое уважительное отношение было приятно Линнею тем более, что оно нашло материальное выражение (удвоение жалованья)..
«Приводить мой дом в порядок» Летом 1775 года Линней медленно ходил в саду Хаммарбю, любуясь радостью всей своей жизни растениями.
На самом деле здоровье Линнея было очень и очень плохо. Он давно замечал за собой ослабление памяти, его редкой, феноменальной памяти. Она, хранившая все, что было сделано в науке до него, все, чем заняты современники в чужих странах, какое растение и кем привезено и что о нем написано, стала тускнеть. Словно драгоценный металл от времени стал покрываться еле заметной дымкой. Память отказывалась служить. Это как-то удивило ученого, а потом, когда стало несомненным фактом, опечалило его.
Одно неприятное событие сильно встревожило Линнея и, возможно, вызвало или, по крайней мере, приблизило второй удар. Дело было так. Появилась мысль основать в Стокгольме отдельную медицинскую коллегию. Это могло бы в последующем лишить Упсальский университет права принимать к защите докторские диссертации и подорвать его как научный центр. Можно себе представить, как взволновался Линней, бывший как раз в это время ректором университета.