Возможно, это и позволяло старику оставаться бодрым и не впасть в уныние.
Сашик, стой спокойно, сказал Лебедев строго. Или дядя тебя заберет. Видишь этого дядю? Он страшный.
Сашик захихикал. Макс в образе «страшного дяди» не произвел на него впечатления. Макс тяжело вздохнул.
Убер! позвал он. Убер!
Скинхед повернул голову и с усилием растянул губы в улыбке.
Увидев эту улыбку, Макс понял, что худшее еще впереди. Но на Сашика это подействовало гипнотически он замер. И профессору все-таки удалось застегнуть на нем комбинезон.
Готово, сказал Лебедев. Спасибо вам ээ молодой человек.
Он почему-то избегал называть Убера по имени.
Нет проблем скинхед перевел дыхание: проф. Обращайтесь.
Макс прислушался.
ВООООУ. Это стонали тоннели в перегоне Звездная-Московская. Характерный низкий рокот. Даже приглушенный, этот звук действовал на нервы.
Макс повел плечами. Людей он не боялся совсем, каждый человек может быть вскрыт, как консервная банка и буквально, физически, и на уровне психологии. Макс давно убедился, что его воля заточена лучше и бьет точнее, чем воля обычного человека. Макс, человек-открывалка. А может, все дело в природной агрессивности
Некогда существовала дурацкая теория, что от группы крови зависит характер человека, его психическая сила.
Так вот, первая группа это хищники. Агрессивные, усваивают лучше всего мясо. Люди с первой группой крови появились на земле раньше остальных. Они самые первобытные. Таких даже вирус или грязная вода хрен свалит.
Вторая группа уже может быть собирателями. Корешки, грибы, травка. И так далее. Самая незащищенная четвертая группа. Городские жители. Зато через одного гении и интеллектуалы. Но обладатели первой группы крови легко могут ими управлять за счет агрессии и уверенности в себе.
Особенно в условиях, когда приходится выживать на подножном корме
Макс помотал головой.
Потом вспомнил лицо придурка, что толкнул его в сортире. И вдруг почувствовал в ладонях знакомый зуд. Сердце билось ускоренно, дыхание учащенное. Бух, бух, бух. От адреналина горели щеки.
Наверное, у меня тоже первая группа крови, решил Макс.
«А еще я бы мог свалить Хунту. Вдвоем с Убером мы бы его точно сделали».
Вот блин, чей-то голос.
Макс заморгал. И снова оказался в душной бетонной коробке палаты. Двухъярусные железные кровати. Трудновоспитуемые, толкаясь и потея, заправляли койки, натягивали одеяла до скрипа (не дай бог Хунта найдет складочку) и приводили себя в порядок. Кстати
Макс оглянулся. А где Убер?
Скинхед сидел на полу рядом с койкой и держался за голову лицо белое, как бумага. Иногда скинхед принимался скрипеть зубами
и раскачиваться. Макс вспомнил изуродованный шрамами затылок Убера и передернулся.
Как он вообще выжил? С такими травмами?
Убер почувствовал его взгляд и поднял голову. Белки глаз красные, страшные.
Живой, брат? спросил Макс.
Ага. Не обращай внимания Я в порядке.
Сомневаюсь.
Убер обхватил ладонями железные столбики кровати, стиснул пальцы побелели, и начал подниматься. Встал. Посмотрел на Лебедева.
Профессор, сказал он через силу, вы образованный человек Как называется усилие, от которого мозг болит?
Лебедев оторвался от Сашика, поднял брови седые.
Удар в челюсть вы имеете в виду, молодой человек?
Убер, несмотря на изуродованное страданием лицо, засмеялся:
Ну, и шуточки у вас, профессор!
Что вы, сказал Лебедев растерянно. Я я вовсе и не думал шутить. Простите.
Убер замолчал, лицо вытянулось теперь уже не от боли.
Вы уникальный человек, профессор. Я серьезно говорю. Я с вас балдею.
Группу выстроили в межтоннельной сбойке. Традиция. Воспитатели тут носили пижонские белые халаты, а «нянечки» по-простому что удобней, то и носили. Хунта нависал над низкорослыми воспитателями, как темный засаленный утес.
Трудновоспитуемый Убер! начал читать воспитатель.
Я! отчеканил скинхед. Макс почувствовал нотки издевки за внешней четкостью ответа.
Трудновоспитуемый Лебедев!
Я!
Трудновоспитуемый Кузнецов!
Я!
Трудновоспитуемый Лемешев!
Я! откликнулся Макс.
Трудновоспитуемый
У кого жалобы, шаг вперед! приказал Хунта.
Никто не вышел. Дураков нет.
Младший воспитатель Скобелев (он же Скобля), холеный, самодовольный, в сером фланелевом костюме под белым халатом, повернулся к начальству:
Товарищ Директор, перекличка закончена. В наличии двадцать шесть воспитанников. Больных нет, отсутствующих нет. Отчет сдал младший воспитатель Скобелев. Разрешите приступить к трудотерапии?
Директор милостиво кивнул. Мол, конечно, конечно. Мятое лицо, редкие волосы. Макс впервые видел его так близко.
Работайте, негры. Масса одобряет, почти не шевеля губами произнес Убер. Макс подавил смешок. В строю захихикали.
Скобля повернулся к строю, кивнул «нянечке». Хунта заорал:
По местам!
Дюжие «нянечки» повели колонну к месту работы. Трудновоспитуемые брали тачки и становились в очередь к земляному отвалу. Дальше в тоннеле находилась огромная машина-компрессор, оставшаяся со времен метростроя, от нее тянулись шланги к отбойным молоткам. Молотками ломали кварцевые пласты, тачками вывозили породу.