Вы правы, я вам не верю. До свиданья.
Адрес городского архива Ерик, площадь Ленина, 2 несколько лет кочевал из одного списка дел в другой, а потом в третий и в четвертый. Все это время Татьяна думала: «Сейчас, только ремонт закончим Вот в отпуск съездим и тогда Мишка выпускные сдаст, и я сразу»
«Лучше поздно, чем никогда», подбадривала она себя, пока добиралась в другой конец города, с завистью посматривая вслед автобусам. Все переполнены, а жаль: будь они хотя бы полупустыми, можно было бы и рискнуть.
Площадь Ленина окружали облупившиеся особняки с табличками «Городская усадьба, архитектурный памятник XIX века, охраняется государством».
Плохо охраняется. Татьяна нахмурилась, увидев почерневший прямоугольник фундамента, перед которым стояли обугленные деревья. Она трижды проверила нумерацию всех домов на площади и убедилась, что Константин не солгал.
Ну почему, почему сгорел именно дом два?! Татьяна с тоской рассматривала то, что осталось от городского архива.
Ох Лучше никогда, чем поздно! вырвалось у нее.
На беду нашу смотришь, милая? вздохнул рядом старушечий голос. В революцию сохранили, от фашистов уберегли, а в мирное время в одночасье спалили!
Спалили? повернулась Татьяна к незнакомой старушке. Нарочно, что ли?
Нарочно или не нарочно, та поджала губы, а все едино дотла.
Как это случилось? Когда?
Ты, никак, приезжая? Здешние-то все знают, что на Масленицу погорело. Я Зинаида Платоновна, а тебя как звать?
Татьяна.
Горе-то какое, Танюша! Я этим архивом полвека заведовала, а теперь все, почетный пенсионер. Ты, милая, уже остановилась где? А то давай ко мне, я комнату сдаю
Вы?! Архивом?! Не может быть! Помогите мне, Зинаида Платоновна! Я должна найти сведения о родственниках! Тушиловы их фамилия, они в этом городе давно, они здесь еще до революции жили.
Милая моя, да у нас какую фамилию ни возьми, все испокон веков. Комната у меня хорошая, светлая
Может, в церкви сохранились метрические книги? В родильных домах, на кладбищах, в больницах?!
Комната, я говорю, светлая, повысила голос старушка, и окна на реку! А кабы ты год назад приехала, я бы тебе к вечеру все нашла: и как их звали, Тушиловых твоих, и родителей их, и родителей их родителей. В какой церкви кого крестили, в какой венчали, в какой отпевали
Мне очень надо! Понимаете, мой дед был пожарным и скончался, выполняя свой долг. И отец тоже погиб при тушении пожара. И теперь мой сын думает, что у него нет другого пути, что он тоже должен стать пожарным и умереть Я должна найти, как звали братьев деда, узнать, кем они были, и прекратить это проклятую традицию!
Зинаида Платоновна сделала рот подковкой.
Сейчас все архивы переводят
в электронный формат, соображала вслух Татьяна. Ваш наверняка тоже! Он должен был остаться в оцифрованном виде!
Ишь, чего захотела в ошифрованном ! Архива-то ведь потому и не стало, что его шифровать собирались! Свезли все в одно место, машины специальные поставили
И что? Что случилось?
Так пожар и случился. Гулянья масленичные на площади были, а как Масленицу подожгли, так огонь на архив и перекинулся. Ты комнату-то снимать будешь?
Да не надо мне вашу комнату, я в гостинице живу.
Это в какой же? Уж не в «Костях» ли, у Эрлендыча?
А ты знаешь, что все из-за него и сгорело? От «Костей» вызов был, обе-две машины пожарные тушить поехали и к архиву моему не успели! Про то даже в газете написали, что он сам поджег, чтобы страховку получить!
Что поджег? Архив? Или гостиницу? не поняла Татьяна.
Да все и поджег, с него станется. У-у-у, злыдень! Чтоб ему ни дна, ни покрышки!
Ах, все Понятно Ладно, мне пора.
Ты про комнату-то подумай, велела на прощанье старушка, чего в гостинице жить, когда у меня можно.
Почетная пенсионерка утомила Татьяну так, что обратная дорога заняла полдня. Она несколько раз отдыхала, выбирая безлюдные места, и у «Костей» оказалась уже затемно. На улице перед окнами ресторана стояли люди она узнала нескольких человек, которых видела в гостинице, стояли и подглядывали в широкие щели между гардинами. Изнутри доносилась музыка. «Там груды золота лежат, и мне они принадлежат!» проголосил невидимый певец, и Татьяна узнала арию Германа из «Пиковой дамы». Две женщины настырно протискивались в первые ряды зрителей. «Это не наш метод», напомнила себе Татьяна.
В гостинице, на площадке у лестницы, не было ни души. Никто, кроме нее, не догадался подглядывать в ресторан через закрытые двери, хотя небрежная драпировка стекол с обратной стороны оставляла достаточно места для любопытных глаз. А посмотреть было на что: вокруг сдвинутых в центре зала столиков с картами в руках стояли и сидели весьма примечательные личности знакомые и не очень. Человек, похожий на Пушкина, смеялся и вскрикивал, вскакивал и присаживался. Достоевский неубедительно рвал на себе жидкую бороду. Маяковский то изучал свои карты, то с презрительным видом обводил зал глазами.
«Что наша жизнь? Игра!» пропел знакомый баритон у нее над ухом.
Прекратите ко мне подкрадываться! рассердилась Татьяна. Что за дешевый маскарад у вас происходит?