Ага, сосед у вас теперь. Соседка точнее Часа два как прилетела из Питера. Вон, дрыхнет уже
Под крылом Ш-7 на алюминиевой раскладушке, в спальном мешке лежал кто-то с буйными рыжими кудрями средней длины
Душ, сортир теперь пятая кабина дамская, так что извинения просим, стесниться придется и вам, и гражданам японцам.
Ничего, переживем. А почему в военной зоне и не в гостинице?
Говорит экономит и от машины отходить не хочет. А военная вон она.
Механик ткнул пальцем между расположенными в изломах крыльев двигателями торчали два тонких ствола, а под чехлом угадывался смотрящий назад установленный на вертлюге допотопный «льюис» с двойным диском. Серебров хмыкнул: пытаться крутить боевой пилотаж на тряпично-деревянной «шаврушке» с ее предельной скоростью в 300 и инерцией уважающей себя летающей лодки, плюясь из двух с половиной пехотных пулеметов невольно заслуживает уважения. Если не за мастерство, то за отчаянную храбрость.
Назавтра как питаться будем?
Да шут его знает до столовки с утра добреду, талоны еще есть.
Добро. Ну ладно, товарищ Серебров, доброго вам вечера и спокойной ночи, стало быть.
С японской стороны уже доносились разноголосый храп и посвистывание носом отсыпаются перед перелетом, не желают сильно выбиваться из токийского времени.
Он проверил свое «царское ложе» несколько сдвинутых ящиков из-под запчастей и патронов, накрытых брезентовыми чехлами достал из личного ящика простыню, несессер с туалетными принадлежностями и два одеяла, положил их на крышку, выставил на часах будильник на 6 утра.
Притащив из угла маленькую лампочку, Серебров пристроился на утащенном запасливыми технарями бесхозном кресле из пассажирского самолета с газетой, вникая в последние новости.
Через открытые двери ангара открывался прекрасный вид освещенного последними вечерними лучами солнца Ходынского поля.
Сверкая белыми и красными «стратосферными» огнями, выруливали на ВПП длиннокрылые машины «закатчиков» наступало их время. К мачте на гражданской стороне, танцуя боком в воздухе, подходил грузовой дирижабль с австрийскими красными треугольниками.
На рулежной дорожке молился на уходящее солнце экипаж персидского «юнкерса». Рядом, как по команде стукаясь лбами в развернутые в сторону святынь коврики, молились летчики из Французского Арабского Легиона, а на «гражданской» стороне так же синхронно, видимо, кланялись Мекке алжирские повара и стюарды «Эр Франс» и «Эр Тюрки».
Тьфу, засмотрелся на идиллию. Конверт из Профсоюза.
Серебров надорвал край плотного желтого конверта и вытащил бледно-салатовую бумажку с водяными знаками официальный бланк Профсоюза. На ней были в несколько колонок напечатаны семизначные группы цифр.
Серебров снял с шеи два ключика, одним отпер потайной отсек в кабине А.300, и достав портативный электромеханический шифратор, подключил его к бортовой сети. Второй ключ вставил в шифратор, повернул, выставил рычажками наверху свой личный номер в Профсоюзе и производное от даты отправки телеграммы и начал, выставляя колесиками, вводить группы цифр с телеграммы.
«Связи вероятностью фазы красный зоне А-2 воздержаться договоров завершить текущие контракты».
Чертовски интересно.
расходов и доходов.
Когда ты армия из одного человека, снабжение и транспорт тоже носят твои ботинки. В целом имелось большое положительное сальдо, позволяющее какое-то время наслаждаться жизнью на полную катушку, что, в случае не склонного к гусарству Сереброва, увеличивало срок минимум в полтора раза.
Подвел черту, прикинул возможные поступления от результатов вылета на прикрытие «Винкельрида». Подумав, добавил со знаком вопроса «5000». Еще подумал, и обвел кружком. Заодно в графе «расходы» поставил два маленьких вопросительных знака. В любом случае, в пересчете советского золотого стандарта на мексиканские серебряные доллары (с надчеканкой вторая валюта Королевства Гавайи и первая на пространстве бывших САСШ) или йены прекрасная сумма, звонкая, округлая и увесистая.
Пометил себе (перелистнув несколько страниц в справочнике и сверившись с графиком) упаковку и погрузку мотоцикла. Затем достал брошюрку с расписанием рейсов трансконтинентальных дирижаблей. Карандаш пометался между полутранспортной «Гонгэн-мару-IV» до Нагасаки, а дальше тихоокеанскими линиями, либо еще через два дня на пятизвездочной «Принцессе Каиулани» прямо на Оаху в почтовом отсеке.
А самому через неделю подрядится на какую-нибудь синекуру типа прикрытия рейса Москва-Новосибирск-Владивосток-Гонолулу, допустим, на советском скоростном пассажирском «Метеоре» или просто «пристегнуться» к транспортному конвою с танкерами и прокатиться до дома в счет прикрытия, повесив самолет на крюк в ангаре грузопассажирского дирижабля
Серебров не исключал, что намерения и действия Профсоюза были в целом благими: он превратил мировую политику из драки с поножовщиной в относительно джентльменский бокс с перчатками и резиновыми капами в зубах. Из рук человечества были последовательно вынуты все безусловно смертельные инструменты взаимного убийства и разрушения. Удушливые газы в Европе совершенно запретили (правда, все регулярно пользовались «несмертельной» слезогонкой). На разработку любых «лучей смерти» наложили полный запрет и вывели вне закона, первооткрыватель, беглый инженер Гарин, был арестован во Франции и с большим скандалом передан Советам. Теперь он трудился в Казанском Университете под особым присмотром. И нельзя сказать, что мир стал хуже, чем был до 1914 года или эпидемии 1926. Вторая «испанка», которую газеты окрестили «чумой ХХ века» и «бледной смертью», что ни говори, поменяла мир сильнее мировой войны, особенно если учесть, что выкосила народу всемеро больше первой.