Но кошмарам суждено кончаться, и сейчас процессия неслась туда, где должны найтись хоть какие-то объяснения.
Выражение лиц присутствующих в зале говорило о том, что обмен любезностями давно состоялся все ждали виновницу. Ракель заняла пустое место за трибуной напротив стола, за которым восседали трое, один другого важнее. Прилизанного дядьку в очках она сразу узнала сам Варфоломей Невеляк, председатель Канцелярии и частый гость радиопередач. По сторонам от него поди разбери, кто. Скучная женщина за печатной машинкой в углу, похоже, стенографистка. Остальное пространство тесного зала заполонили жандармы, легко узнаваемые по униформе. Один слева затесался, двое у входа, вон ещё парочка у окон зачем их столько? Стены подпирать?
Предлагаю уже перейти к делу. взял слово Невеляк. Без длинных вступлений. С кого начнём?
С офицера. предложила ему соседка справа.
С офицера. повторил председатель, подглядывая в бумаги. Давайте с офицера. Претендент на Изгнание... гражданин Назар Леонович Порытинский. Опальный корнет городской жандармерии. Виновен в ослушании приказов, в зачине массовой драки, в оставлении поста.
Обращались к жандарму, что стоял за другой трибуной слева. Это был вовсе не конвоир, как показалось сначала, а осужденный в суматохе Ракель не разглядела отличий, а они были. Лицо корнета хорошо смотрелось бы на агитках в госпитале, с подписью «последствия кабацкого мордобоя». Одно ухо свёрнуто, глаз заплыл, кровь из носа запеклась на усах и бакенбардах. Всё опухло и покраснело настолько, что возраст определить
трудно около тридцатника, а может и меньше. На вороте мундира грубо торчали нитки, будто знаки отличия ему вырывали прямо в пылу драки. В остальном корнет от тех солдатиков у входа не отличался: такой же здоровый, голова бритая, стойка «пятки-вместе-носки-врозь». Что сказать поделом. Свои же загрызли.
Вторая претендентка на Изгнание. председатель сделал паузу, чтобы не обгонять стенограмму. Гражданка Ракель Митриевна... фамилия как ваша?
Отсутствует. ответила Ракель. Нет фамилии.
Нет фамилии. повторил председатель. Швея-сапожница на обувной фабрике «Товарищества Резман и Ромня». Виновна... он удивлённо поправил очки, вчитываясь в лист. Виновна в мошенничестве и лихоимстве с применением денег.
Денег. Одно слово, звонкое, как удар в колокол. Ракель вдруг вспомнила красочный плакат. «Бартер нет ничего честнее! Видишь монетаря гони его в шею!» Плакат. Кафетерий. Марта. Подруга знает твою тайну гони её в шею. Изгони её.
Всё сложилось в такой очевидный вывод, что Ракель едва не засмеялась вслух. За что изгнали человека в прошлом году? Как раз за деньги. Одного раза достаточно, чтобы проследить успешность схемы на практике, и вместе с тем слишком мало, чтобы люди начали что-то подозревать. К тому же, если информация поступила от бдительной фаворитки, то никто и проверять ничего не стал.
Но ведь не было никаких денег! Можно ли протестовать? Корнету, вон, целое лукошко напихали, едва ли не свержение бургомистра, а он стоит, терпит. Как быть?
Позвольте сказать, господин председатель. подал голос корнет.
Говорите. отозвался Невеляк.
Хочу досрочно прибегнуть к своему праву... вызваться на Изгнание. Добровольно.
Такими словами, Назар Леонович, бросаться не принято. с улыбкой пожурил Невеляк. Попрошу не забывать, что в стенограмме фиксируется всё, вплоть до каждого чиха.
И пусть. настаивал корнет. Я не шучу. Если кого-то из нас двоих и гнать за стену, то лучше меня.
Ракель не сдержалась повернула голову налево так, что аж шея хрустнула. Корнет стоял неподвижно, ровно, глядя в никуда. Что теперь делать соглашаться, отказываться? Молчать. Молчать, чтобы ничего не испортить.
Члены Канцелярии оживлённо шептались, пока Невеляк не дал им знак замолкнуть.
Канцелярия согласна удовлетворить Вашу просьбу. объявил председатель. Вот, что значит офицер! Действительно ваше благородие!
Восторженные вопли прервала трель телефонного аппарата со стола председатель даже вздрогнул от неожиданности.
Невеляк слушает... рапортовал он. В процессе. Вызвался. Да-да, понимаю... будет сделано! председатель спустил трубку. На чём мы остановились? Ах, да, просьба офицера. Вердикт Канцелярии утвердительный. Изгоем выбран гражданин Порытинский.
Корнет шумно выдохнул с чувством выполненного долга.
И гражданка без фамилии. Изгнана по особому ходатайству бургомистра Трепенина. веско добавил председатель.
Уцепиться мыслями за происходящее становилось всё сложнее. Ракель неподвижно и молча стояла под пристальным взором председателя, но внутри у неё всё тряслось. Вот оно, спасение только показалось и ушло прямо из-под носа.
Как же так? возмутилась женщина из Канцелярии. Разве можно двоих сразу?
Можно-можно. Прецеденты были. Невеляк ударил в колокольчик в знак конца заседания. Последнее слово для изгоев. Желаете высказаться, Назар Леонович?
Желаю. уверенно гавкнул корнет. Ошибку свою признаю, но по-другому поступить не мог. Службу я нёс исправно и жалеть ни о чём не собираюсь. А ещё... ещё сапоги ваши говно. Лучше уж босиком.
Окончив свою речь, корнет начал неуклюже разуваться кандалы на руках несколько осложняли дело. Весь зал успел оценить грязные красно-коричневые бинты, что покрывали его истёртые ступни. Стенографистка сидела в замешательстве фиксировать, или нет?