За меня отомстят! Кланы такого не прощают!
Если бы я собирался тебя пристрелить, ты бы уже лежал с дыркой в башке. Было бы справедливо заставить тебя прогуляться, как ты хотел сделать с нами, но мы влезем и в одну машину. Так что забирай своего приятеля и проваливай. Костлявой передай, что машину мы вернём. Оставим где-нибудь и координаты скинем. А что вы тупые мудаки, я ей и сам напишу.
Так, значит, правду говорят, что она от города подставная покачал головой водитель. Нельзя бабу премом ставить, она мандой думает. Ничего, скинем её, всё вам припомним!
Я же говорю, тупой, вздохнул я. Вали, не моё дело тебя уму-разуму учить. У тебя своя премша есть.
Водитель, зло зыркая на нас сквозь противопылевые очки, подхватил под мышки своего коллегу, заволок его на пассажирское сиденье, кое-как усадил, влез за руль, газанул, взвизгнув покрышками, и рванул с места так, что след задымился.
Мда, Костлявая не обрадуется, покачал головой я. Лирка, я что тебе говорил про контроль агрессии и действиях без приказа?
Знаешь, прем, начала она, нахмурившись и наклонив голову знакомым упрямым жестом, как будто боднуть хочет. Я думаю
Но мы не узнали, что она думает, потому что водитель вернулся.
Забыл что-то? успела удивиться Шоня, но я уже всё понял по скорости, на которой несётся развернувшаяся в конце улицы машина.
Бегом! За угол! заорал я, уже понимая, что среагировать успеют не все, и поднимая на
уровень глаз пистолет.
Дмитрий, надо отдать ему должное, ухватил не только Алиану, но и Нагму. Метнулся в ближний подъезд, таща их за собой так, что чуть руки не выдернул. Подъезд закрыт, он на секунду растерялся, но потом сунул девочек в нишу двери, загородив собой. Как будто это чем-то поможет, если в них прилетит две тонны железа.
Удивительно, как много можно успеть заметить, если сам превратился в сплошной прицел. Стреляю двойками, в лобовик, пытаясь попасть в водителя.
Бац, бац! пистолет.
Лирания прижала к себе Оньку так, что та тоненько вспискнула и метнулась за стоящую машину. Плохое решение, сметёт вместе с ней.
Бац, бац! стекло бликует, я не вижу водителя, но лобовик расцветает белыми цветами пулевых пробоин.
Колбочка приседает, зажимая уши. Плохое решение, вид ступора, который до добра не доводит. Зоник, зачем-то пригнувшись, как будто мы под обстрелом, дёргает её за плечо, приговаривая: «Бежим, да бежим же!». И голос его полон той особенной безнадёжности, когда ты понимаешь бесполезно.
Хренась! Хренась! Тоха стоит, широко расставив ноги, и, закусив губу, шмаляет по приближающейся машине из дробана. Стреляет решительно, от груди, не целясь. Плохое решение стволы короткие, разлёт большой, слишком далеко. А на расстоянии уверенного поражения уже будет всё равно, попала она или нет.
Бац! Бац! кладу в лобовик, но если водитель сильно пригнулся, то толку чуть.
Шоня, распахнув дверь, судорожно пытается запихнуть в машину глупо улыбающуюся Лолю. Плохое решение девушка бессознательно сопротивляется, не понимая, что происходит, времени не хватит, да и не спасёт жестяной кузов от такого удара.
Хлобысь! Хлобысь! у дробовика два ствола и рычажная перезарядка. Массивная штуковина. Отдача, надо полагать, лютая. При каждом таком дуплете у Тохи задирает стволы, и всё ещё слишком далеко для картечи. Результативно она сможет выстрелить один раз, в упор, но это уже ничего не изменит.
Кери, выпучив глаза, бежит вдаль по улице. Плохое решение надо уходить с траектории, прижиматься к стене, прыгать за угол. По прямой не убежишь.
Бац, бац! затвор становится на задержку, я сбрасываю на землю пустой магазин, тянусь за последним, неполным, в нём пять патронов, и больше нет. Тянусь и понимаю не успеть. Машина слишком близко. Понимаю, что уже мёртв, но она отклоняется от траектории и с оглушительным бабахом влетает точно в опору эстакады. Бетонная колонна выдерживает удар без последствий, чего не скажешь об автомобиле, успевшем набрать изрядную скорость.
Капот сминается до лобового стекла, которое летит вперёд пылью, я успеваю увидеть, как мотнулись вперёд и врезались в панель головы сидящих впереди людей, понимаю, что на такой скорости не спасли бы и подушки, которых тут нет, и в этот момент отлетевшая назад на полкорпуса машина вспыхивает режуще-ярким огнём какого-то прямо магниевого пламени. Горит оно недолго, но так интенсивно, что никому и в голову не приходит приблизиться.
Хлобысь! Хлобысь! запоздало, на нервах, стреляет Тоха, но ни машине, ни людям в ней хуже уже не сделаешь.
Пламя воет с электрическим треском и резким свистом выходящего откуда-то газа.
Все назад! кричу я, опасаясь, что батарея взорвётся, но она прогорает без дополнительных спецэффектов, не считая жара, от которого течёт металл крыши.
Огонь угасает, занимаются чадным дымом покрышки, пахнет горелым мясом, резиной и химией. Мы уезжаем, не дожидаясь, пока она догорит.
Бедные дети, будет им от чего просыпаться ночью в кошмарах.
* * *
Новая берлога Дмитрия самый центровой центр города. Если открыть окно, можно помахать ручкой Калидии башня Креона загораживает нам восход. Но только она, всё остальное ниже. В том числе Средка, на которую можно было бы спрыгнуть с парашютом, будь у нас парашют.