Выходит недурно, хотя и мультяшно. Цифровая живопись провоцирует. Кроме того, девочка недавно рухнула в пучину аниме-эстетики. Надеюсь, неглубоко и ненадолго, жалко переводить такой талант на шаблонную пучеглазость. Но возраст, ничего не поделаешь, этим надо переболеть. Возраст и социализация в кружке живописи у неё образовались подружки-сверстницы, завзятые анимешницы, они и притащили в наш дом эту заразу. Зато ребёнок впервые общается не только со взрослыми в кыштаке она была пария, «иблисов выблядок», дети её избегали. Девочке скоро в школу, надо привыкать. Учительница Катя уверяет, что до сентября подготовит в третий класс, потому что неиспорченная цифровой цивилизацией Нагма поглощает программу начальной школы, урча и причмокивая. Ей интересно, и хочется ещё.
Для вас нет, ответил я Анахите. Куда бы меня ни понесло, это ваш дом. Твой и Нагмы.
И что теперь будет?
Не знаю. Сегодня поедем в город, подадим заявление в ЗАГС, устроим тебя на курсы вождения, запишем Нагму в школу. Я же обещал, что кыштак вам больше не грозит.
Ты вернёшься?
Буду жив обязательно. У меня опасная работа, но я везучий. Денег вам двоим хватит надолго, а если что устроишься поваром. Плов ты готовишь лучше всех на свете!
Не надо «если что». Возвращайся. Мы будем тебя ждать, сколько понадобится, и даже дольше. Всегда будем ждать.
Я знаю. Это важно когда ждут.
деле точно не знает. Ещё один человек без дня рождения.
Мой паспортный возраст, увы, никуда не делся. В отделе регистрации браков местного ЗАГСа сотрудница задумчиво поцыкала зубом, положив рядом наши паспорта, но ничего не сказала. И не такие забавные комбинации в жизни случаются. Подумаешь, невеста в дочери годится обычное, в общем, дело. Окрутила перспективного вдовца молодуха-мигрантка, натурализовалась, как сумела.
Регистрацию нам назначили аж через полтора месяца, раньше, мол, никак. Вышли из ЗАГСа, сели в кафе, отметили мороженым. Анахита не пьёт, я за рулём.
Не изменяй мне там ни с кем, кроме Змеямбы, полушутливо-полусерьёзно сказала моя невеста.
А с ней, значит, можно? удивился я.
Нельзя. Поэтому если случится, мне не рассказывай. Не хочу знать. Но она тебя хотя бы не отобьёт.
Эй, мы только что заявление подали!
Ты ещё полтора месяца не женат, напомнила она. Так что, если я убью тебя из ревности, меня не оправдают. Кстати, можно спросить?
Что угодно.
Ты меня любишь? Или это ради Нагмы? Её-то ты любишь, я вижу. Я не против, девочке нужен нормальный отец. Не отвечай, если не хочешь, это ни на что не повлияет, но я не могла не спросить.
Отсутствие ответа будет ответом, сказал я задумчиво. Но ответа у меня нет. Я испытываю к тебе тёплые чувства. Мне приятно на тебя смотреть. Я радуюсь, увидев тебя утром в своей постели
Заспанную и неумытую? улыбнулась она.
Именно. Мысль прожить с тобой остаток жизни не вызывает у меня отторжения, возможность завести общих детей тоже. Любовь это? Я не знаю. Может быть, не то пламя страсти, о котором пишут поэты, я даже цветов тебе не дарил
Я нарву в саду, если хочешь, фыркнула Анахита, вручишь торжественно. Только сам не рви, ты ничего в них не понимаешь.
Или я слишком старый для сильных чувств, или огонь ещё разгорится, не знаю. Это самый честный ответ, который я могу дать сейчас.
Меня он устраивает, спасибо, кивнула Анахита. Забирать заявление не побегу. Встречный вопрос будет?
Любишь ли ты меня?
Неужели тебе совсем не интересно? улыбнулась она грустно.
Ты удивишься, но я даже жену ни разу за двадцать лет не спросил. Боялся в неловкое положение поставить или не хотел знать правду.
Я всё равно скажу. Нет, я тебя не люблю.
Внезапно, признал я.
Ты стал моим спасением, я тебе беспредельно благодарна, за себя и особенно за дочь. Ты сделал для нас всё и даже больше, никто и никогда не был к нам так добр. Я не хотела бы лучшего отца для Нагмы и мужа для себя. Я буду настолько хорошей женой, насколько смогу. Я готова родить тебе детей, если захочешь. Но это не любовь. Может быть, однажды, но ещё нет. Прости. ЗАГС закрывается в пять, у тебя есть время забрать заявление.
Я не заберу, и ты это знаешь.
Знаю.
Хочешь ещё мороженого?
Поберегу фигуру. Не хочу, чтобы говорили: «Замуж выскочила и сразу растолстела!» улыбнулась она.
Тогда поехали домой, пока молоко в багажнике не прокисло. Заодно поучу тебя проезжать нашу стрёмную тропу, тебе скоро придётся самой по ней ездить.
Ты не обиделся? спросила Анахита по дороге.
Чуть-чуть, признался я. Уязвлённое мужское самолюбие: «Чем это я не хорош?»
Дело не в тебе. Я и в Петра не была влюблена, просто хотела свалить из кыштака. Я с детства бача-пош, существо без пола, перспектив и права на чувства. В какой-то момент думала, что это прошло, что я готова любить и быть любимой, но бац снова десять
лет кыштака. Мне нужно время, чтобы поверить, что это кончилось.
Хорошо, что мы не стали врать друг другу. Нам обоим понадобится время, чтобы привыкнуть быть семьёй, но теперь вы, по крайней мере, в безопасности сказал я, подтверждая, что пророк из меня крайне хреновый.
Потому что дома нас уже ждут.
Иди в дом, Анахита, сказал я напряжённо.