Нет, это общество философов, говорит Енох, пока воображение Бена не разыгралось ещё пуще.
Философов, сэр!
Енох думал, что мальчик будет разочарован, но у того, напротив, загорелись глаза. Значит, Енох не ошибся: мальчишка опасен.
Натурфилософов. Тех, кто стремится к естественному знанию. Не путай с другими, которые занимаются
Неестественным знанием?
Меткое словцо. Некоторые считают, что именно неестественное знание повинно в том, что протестанты воюют с протестантами в Англии и с католиками по всему миру.
Так кто такой натурфилософ?
Тот, кто пытается избежать разброда в мыслях, следуя тому, что может быть проверено опытом, и строя доказательства в соответствии с законами логики. Бен только хлопает глазами, и Енох объясняет: Подобно судье, который держится фактов, отбрасывая слухи, домыслы и призывы к чувствам. Как когда ваши судьи приехали наконец в Салем и сказали, что тамошние жители повредились в уме.
И как же называется ваш клуб?
Лондонское королевское общество.
Когда-нибудь я буду его членом и судьёй в подобных вопросах.
Я предложу твою кандидатуру, как только вернусь в Англию, Бен.
Ваш устав требует, чтобы члены Общества в случае надобности ссужали друг другу коней?
Нет, но есть правило, по которому они должны платить членские взносы в которых надобность есть всегда, а помянутый джентльмен не платил взносы многие годы. Сэр Исаак президент Королевского общества им недоволен. Я объяснил нью-йоркскому джентльмену, что сэр Исаак смешает его с дерьмом приношу извинения, приношу извинения. Мои доводы оказались столь убедительны, что он без долгих слов одолжил мне своего лучшего скакуна.
Красавчик, говорит Бен и дует коню в ноздри. Тот поначалу не одобрил Бена как нечто маленькое, юркое и пахнущее убоиной, но теперь принял мальчика в качестве одушевленной коновязи, способной оказывать кой-какие мелкие услуги, как то: чесать нос и отгонять мух.
Паромщику скорее забавно, чем досадно обнаружить, что гавкер охмуряет его раба. Он отгоняет сектанта прочь. Тот распознаёт в Енохе свежую жертву и пытается поймать его взгляд. Енох отходит и делает вид, будто внимательно изучает приближающийся берег. Паром огибает плывущий по реке плот из исполинских стволов, помеченных «королевской стрелой», они пойдут на строительство военного флота.
За Чарльстоном начинается редкая россыпь хуторов, соединённых протоптанными дорожками. Самая большая ведёт в Ньютаун, где расположился Гарвардский колледж. Впрочем, внешне он представляется почти сплошным лесом, который дымится, но не горит. Оттуда долетает приглушённый стук топоров и молотков. Редкие мушкетные выстрелы эхом передаются от деревеньки к деревеньке видимо, это местное средство связи. Енох гадает, как отыщет здесь Даниеля.
Он подходит к разговорчивой компании, которая собралась в центральной части парома, предоставив менее учёным пассажирам (ибо разговаривающие, очевидно, принадлежат к Гарвардскому колледжу) служить им заслоном от ветра. Это компания напыщенных пьяниц и шустроглазых живчиков, пересыпающая фразы плохой латынью. Одни одеты с пуританской строгостью, другие по прошлогодней лондонской моде. Грушевидный красноносый господин в высоком сером парике, судя по всему, дон этого импровизированного колледжа. Енох ловит на себе его взгляд и ненароком распахивает плащ, показывая рапиру. Это не угроза, а демонстрация общественного положения.
К нам пожаловал гость из дальних краёв! Рады приветствовать вас, сэр, в нашей скромной колонии!
Енох совершает все требуемые вежливые телодвижения и произносит все положенные слова. К нему проявляют заметный интерес явный знак, что в Гарвардском колледже не происходит ничего нового и занимательного. Впрочем, этому заведению всего три четверти века что здесь может происходить занимательного? Спрашивают, из германских ли он земель, Енох отвечает, что не совсем. Высказывается предположение, что он прибыл с каким-то делом алхимического свойства; догадка блестящая, но ошибочная. Выждав приличествующее время, Енох называет фамилию человека, к которому приехал.
Он никогда не слышал такого зубоскальства. Все как один безумно огорчены, что джентльмен счёл нужным пересечь Северную Атлантику и теперь реку Чарльз,
в унылом, населённом пуританами краю, напомнили мне примечательное событие, свидетелем коего довелось быть давным-давно.
Где? спрашивает Годфри.
В Грантеме, Линкольншир. Это часть Англии.
Когда, если быть точным? в эмпирическом запале вопрошает Бен.
Легче спросить, чем ответить, ибо эти события перемешались в моей памяти.
А зачем вы отправились в тот унылый край?
Чтобы мне перестали докучать. В Грантеме жил аптекарь, именем Кларк, человек исключительно назойливый.
Тогда почему вы поехали к нему?
Он докучал мне письмами, прося доставить нечто потребное для его ремесла, и делал это в течение долгих лет с тех пор, как вновь стало возможным отправлять письма.
Почему это стало возможным?
В наших палестинах ибо я обретался в Саксонии, в городе под названием Лейпциг благодаря Вестфальскому миру.
В 1648 году! менторским тоном сообщает Бен к сведению Годфри. Конец Тридцатилетней войны.