Я занял свое место во главе стола, а Лин села справа от меня, рядом с Ингбаром, а не у меня на коленях, к сожалению. Я откашлялся и задал первый же дурацкий вопрос, какой пришел в голову:
И как долго вы оба служите на «Персефоне»?
Краем глаза я заметил, как нахмурилась Лин, и понял свою ошибку. Как капитан, я должен был уже знать ответ на этот вопрос. Он наверняка был в инструктаже, приложенном к моим приказам. Ну да ладно. Надеюсь, они решат, что я просто пытаюсь поддержать светскую беседу.
Я на корабле три месяца, просто ответила Есаян.
А я на «Фальшивке» уже почти год, сказал Ингбар, слегка нахмурившись.
Лин метнула в него такой острый взгляд, что им можно было бы запитать ионный двигатель, если бы реактор отказал.
На «Фальшивке»? переспросил я, заставив Лин нахмуриться еще сильнее. Но я не мог удержаться.
Ингбар бросил извиняющийся взгляд на моего старпома, затем пожал плечами.
Простите, сэр. Это прозвище, которое экипаж дал «Персефоне». И оно ей подходит, если позволите такую дерзость.
Я усмехнулся. Вот и первый человек на корабле, который не угрожал мне и не пытался заставить меня забыть, что я командую посмешищем всего флота Его Величества. Конечно, для лейтенанта старшего ранга Ингбар выглядел старовато, так что, я уверен, он был таким же неудачником, как и я, но, возможно, с ним будет проще иметь дело.
А что, звучит, признал я.
Лин нахмурилась еще яростнее. Но первой заговорила Есаян.
Мы пытаемся отучить экипаж его использовать, это неуважительно. Но пока что нам не удалось искоренить эту привычку полностью. Она бросила на Ингбара взгляд, не уступавший по силе тому, что метнула в него Лин несколько секунд назад. Я снова едва не рассмеялся.
Что ж, иногда не вредно позволить экипажу немного повеселиться, сказал я с кривой ухмылкой.
Как я и ожидал, на лице Есаян мелькнул гнев, прежде чем она взяла себя в руки и лишь раз кивнула в знак того, что услышала мой комментарий. Лин покачала головой, но, казалось, была оскорблена не так сильно, как Есаян.
В любом случае, продолжил я, расскажите мне о своих отделах.
Это был вопрос, которого они от меня ждали. Он послужил толчком для обоих младших офицеров, и они пустились в монологи о своем немногочисленном персонале и системах.
Я позволил им говорить, пока матрос приносил нечто, похожее на ужин. На вкус оно оказалось еще хуже, чем на вид, но я не ел со времен обеда на транспорте, и выпитый алкоголь делу не помогал. Пока я ел, я кивал и издавал тихие звуки согласия в некоторых местах, чтобы они думали, будто я слушаю. В какой-то момент мне показалось, что Лин поймала мой слишком уж пристальный взгляд, но я быстро повел головой, будто просто обводил взглядом стол, а не снова пускал слюни на ее изгибы.
В общем и целом, первый ужин в кают-компании не стал полной катастрофой. Жаль, что остаток ночи окажется именно таким.
Глава 5 Попытка забыть
не зная, как ко мне подступиться.
Карла ждала у шлюза на станции «Домашняя-1», когда транспорт пристыковался. Едва я сошел на берег, она подбежала ко мне, обвила руками и уткнулась головой мне в грудь.
Брэд, я так рада, что ты дома, сказала она голосом, в котором звучала искренность.
Но я-то знал, что к чему. Я возвращался не после обычной командировки, не для получения очередного повышения и даже не для посещения одного из бесконечных военных балов, где ее отец сиял бы, глядя на дочь, и бросал на меня неодобрительные взгляды.
Нет, я возвращался домой, потому что мог лишиться свободы. И я не был уверен, что чувствую по этому поводу. Часть меня, конечно, негодовала. Никто не хочет предстать перед военным трибуналом и, возможно, сесть в тюрьму. Но другая часть меня знала, что я это заслужил. В конце концов, мои действия привели к гибели пятисот человек пятисот четырех, если быть точным; все невинные гражданские.
Я оттолкнул Карлу, не смея взглянуть ей в глаза. Я молчал, не доверяя собственному голосу, и вместо этого мягко отодвинул ее в сторону, чтобы продолжить свой путь по коридору навстречу своей судьбе
Я проснулся с тем же чувством тщетности, которое охватило меня, когда я сошел с того транспорта. Только теперь к нему примешивалось двойное чувство досады. Потому что именно в тот момент я впервые оттолкнул Карлу впервые заставил ее почувствовать, что она больше мне не жена.
Не то чтобы я мог поступить иначе. Я не заслуживал ее, и я это знал. Больше всего я жалел, что не оттолкнул ее более решительно. Мне следовало подать на развод в ту же секунду, как я прибыл домой на Прометей, освободив ее, чтобы она могла жить дальше без чувства вины и оглядки на прошлое. В конце концов, ее дорогой папочка ни за что не позволил бы ей оставаться замужем за Мясником Беллерофонта. Я это знал, и она, должно быть, тоже это знала.
Но вместо того, чтобы поступить смело и сказать ей прямо здесь и сейчас, что все кончено, я молчал, позволяя ей томиться в неопределенности, пока сам отворачивался от нее и больше ни разу не подпустил к себе. Поэтому я даже не удивился, когда три месяца спустя застал ее в постели с сыном вице-адмирала Кларингтона. К тому времени ей наконец стало ясно, что со мной у нее нет будущего.