А комарья-то было кругом у-у-у!!! А еще нещадно била мошка мелкая, гнусная, кусачая. А днем по жаре слепни и оводы. Это только горожанам, лежа перед телевизором на диване, почему-то кажется, что на реке ужас до чего хорошо и мило! А на самом-то деле Без спреев и мазей нечего и соваться! Миша чесался уже, словно месяц не мылся.
Так, в пути, прошло пару дней, во время которых секса с «рабой» так больше и не случилось негде, хоть и возвращались домой с победой! А в последний как оказалось день плыли и ночью по озеру, надо полагать Ладожскому. И тоже все пусто! Ни катерка, ни браконьеров, ни вертолета! А вот с утра
С утра выплыли в устье широкой реки Волхов? Да, наверное Однако же, где
И вот тут-то Михаил обалдел полностью! Ладно, дружина, князь, ладно попадавшиеся по пути хутора-деревни, но здесь Здесь был целый город! Большой, красивый, древний! Словно декорация к какому-нибудь историческому фильму! Высокий вал, бревенчатые стены, башни, внутри каменная крепость, церкви. За стенами, за воротами виднелись дома, целые усадьбы, пристани, люди Господи Быть этого не может! Не может быть!
А кораблей, кораблей-то сколько!
И радостные крики, крики, крики! И колокольный звон поплыл над городом осязаемо-малиновым искрящимся облаком.
Слава Святой Софии, почти что дома!
Эй, ладожане! Девки-то ваши красны ли?
А с победой идете ль?
С победой, с победой! Да что вам, по князю не видно?
Ладьи степенно подошли к пристани. Князь и все вслед за ним важно крестясь, сошли на берег, приветствуемые собравшимся народом словно сошедшим с кадра исторического фильма.
Слава Святой Софии, слава! Слава благоверному князю-заступнику!
Михаил тоже шептал, крестился Даже закрыл глаза а вдруг да пропадет все? Нет, не пропадало.
Оказавшийся рядом Сбыслав шутливо ткнул кулаком в бок:
Господи, скоро дома будем, в Новгороде!
Живописно одетый народ, совсем по-киношному подкидывал вверх шапки и что-то радостно орал.
Слава благоверному князю! Святой Софии слава! Славься, Господин Великий Новгород, славься!
Тут долго времени не провели, поплыли дальше дальше Перетянули ладьи через пороги упарились!
А потом опять, как в кино.
Снова город! Огромный Со стенами, с башнями, с усадьбами-садами
И с собором, в котором Михаил сразу узнал новгородскую Святую Софью
И снова тот же киношный народ
Господи, да что же это такое делается-то, а?!
Под восторженные крики воины сошли в город, растеклись по мощенным деревянными плахами улицам, мимо церквей, мимо усадеб, мимо яблоневых и вишневых садов Да-а как во сне все.
Подойдя к каменной крепости детинцу, снова миновали ворота, оказавшись на Софийской площади, у главной городской церкви. Михаил смутно припоминал, что, кажется, здесь собиралось вече или на Ярославовом дворище? А черт его, сейчас и не вспомнить, да и не вспоминается что-то Нет, ну Не может быть!!!
Князь между тем обнимался с какими-то богато одетыми людьми.
Вишь, тот, дородный посадник, Степан Твердиславич, негромко пояснял Сбыслав. Рядом с ним бояре именитые Онциферовичи, Михалковичи В клобуке Спиридон-владыко А вон и батюшко мой, Якун-тысяцкий! Эх, друже, сейчас вот помолимся, да гульнем! Три дня гулеванить будем.
Михаил рассеянно расхохотался:
Ну, это запросто
Не может такого быть! Быть не может! Но вот есть же! Князь Александр, посадник, бояре, архиепископ, народ весь этот ликующий толпа целая Есть! И все настоящие, живые потрогать можно. Да и не потрогать от стоящего рядом парня так несло чесноком и навозом Хоть затыкай ноздри!
Слава благоверному князю!
Новгороду Великому, Святой Софии слава!
После общего моления, участники похода наконец стали расходиться. Улучив момент, Сбыслав подвел нового приятеля к отцу, поклонился:
От, батюшка, друг мой не он бы, так, может, не стоял б язм сейцас пред тобою!
Михаил тоже поклонился, приложив руку к груди. Вышло довольно неуклюже, но тысяцкий Якун, похоже, не обиделся. Ну еще бы!
Рад, рад гостю. Откель сам?
С Заволочья, своеземец, отозвался за Мишу Сбыслав.
Тысяцкий расхохотался, пригладил окладистую бороду:
Знаем, знаем, какие в Заволочье своеземцы! Всего и землицы что вокруг избы: сами пашем, сами сеем, что спроворим то едим.
Вот-вот, Сбыслав обнял Михаила за плечи. Мыслю, он бы и у нас неплохо прижился. Воин умелый! Хоробр!
У нас? Якун пожевал губами и внимательно посмотрел гостю в глаза. Поглядим. Поговорим вечерком. Я тут посейчас задержусь, с князем да господою, а вы на усадьбу езжайте. Там уж столы накрывают.
Вот это хорошо, что столы! Сбыслав радостно потер руки и с силой ударил Мишу в плечо. Ну что, друже?! Пировать едем! Эй, слуги давай сюда жеребца того, белого Поскакали, дружище!
Легко сказать поскакали Миша едва из седла не вылетел, хотя конек и казался смирным. Хорошо, хоть года два назад пару раз посидел в седле кое-что помнил но плохо. Ехал, скукожившись, по сторонам не глядя как бы с седла не упасть, не убиться
Не убился Ну, слава тебе, Господи!
Огороженная нехилым частоколом усадьба тысяцкого Якуна занимала обширное пространство на перекрестье двух улиц и, кроме трехэтажного господского дома и обширного двора с различного рода постройками, имела еще и сад-огород, и выпас, на котором паслось целое коровье стадо. Богато жил Якун, что и говорить, не всякий боярин такую усадебку мог себе позволить, не всякий Однако ж, как помнил Михаил, ни один «житий человек» то есть землевладелец незнатного происхождения, скажем, выходец из среды разбогатевших ремесленников или купцов по своему общественному положению стоял куда ниже боярина, даже самого захудалого владельца какой-нибудь отдаленной вотчины хоть в том же Бежецком Верхе или еще где-то у черта на куличках. Такая уж была градация в обществе сначала шли «лучшие вятшие люди» бояре, затем «житьи», а уж потом «молодшие или черные» все прочее население. Потому «житьи» бояр не любили и сильно им завидовали. Было с чего!