Маленькой она не обращала внимания на слухи, которые о нём ходили, и не понимала дурацких шуток о нём. На косые взгляды и сплетни закатывала глаза, считая дикостью, что можно гнобить человека за его цвет кожи и происхождение.
В школе все любили её: и учителя, и одноклассники, и она была из категории крутых ребят и дружила со всеми, но с ним особенно. Родители устраивали ей регулярные головомойки: им не нравилось, что она спуталась с Виктором Крейном. Ясно почему. Он жил небогато, с ворчливой старухой, которая вела себя так горделиво, точно была ни много ни мало индейской королевой. Ходили слухи, что там, на индейской земле, торгуют наркотой и палёным алкоголем. Вик мог бы ответить, что старики, которые остались в трейлерах, заняты совсем другими делами, и у них нет лишних денег на наркотики, разве на дешёвое пиво, но этих людей было не переубедить. Он знал, что всё было немного иначе. Это у чёрных дилеров в промышленном квартале Скарборо можно было купить травку или чего похуже. Но в чём-то скарборцы из благополучных районов всё же были правы. Индейские ребята, не успевшие сбежать к лучшей жизни, которая их, собственно, нигде не ждала, на крохи заработанных денег спивались и кололись наркотиками, потому что знали, что будет дальше.
Ничего хорошего.
Так или иначе, Рамона Монаган и Виктор Крейн подружились. Оба были слишком упёртыми. Оба оказались нужны друг другу. Никто не смог этому помешать. Это был факт, который предстояло принять как данность и в школе это приняли, пусть и с неохотой.
Благодаря Рамоне Вик держался и каждый день находил повод чувствовать себя счастливым, даже если это было очень маленькое и хрупкое счастье. Разумеется, он с первой встречи по уши влюбился в Рамону, потому что иначе не могло быть с мальчишкой, которого все до этого дружно ненавидели.
Когда Чеза Наварро, его семнадцатилетнего соседа, вытащили из петли фиолетовым, с запавшим языком и мокрыми штанами перед смертью он обмочился, а потом похоронили, Вик благодарил Рамону за то, что она была рядом, и у него не было ни единой мысли поступить, как Чез, который бросил школу ещё в средних классах и старался никуда не выходить за пределы индейских территорий. Он не выдержал того, что выдерживал Вик. Он очень устал быть тем, кем был, и долго дёргался в петле, прежде чем сломал себе шею. Старик Тед Наварро не плакал на погребении. За всю жизнь у него не осталось слёз, и он мучительно тёр сухие заплывшие глаза платком, надеясь выжать вместе с влагой хоть каплю внутренней боли. Но она была запечатана так глубоко, что он не стал бороться с ней. Набрал камней в карманы старой куртки, зашел в Мусхед и там остался. Чез был у Теда один: сын работал в Бангоре на металлургическом заводе и пять лет назад свалился в раскалённую печь. Говорили, он был пьян, потому так всё и случилось. Кто-то видел, что к печи его толкнули, но сказать, что он напился водки, было гораздо проще. Потому что он был индеец, а они, как знали все белые, много пьют.
И вот Вику и Рамоне исполнилось по семнадцать, и тем октябрём они пришли на пляж. Это было их место. Рамона знала: родителям очень не понравится, если узнают, что она снова тусуется с Крейном, но разве ей было до них дело? До них нет, но до другого человека, который очень ей нравился, вполне даже
Она бросила рюкзак на песок и попробовала залезть на парапет. Вик положил свой рюкзак рядом. Он не мог ни в чём ей отказать: он любил Рамону. Она это хорошо знала и, Вику казалось, этим его чувством в последнее время вволю пользовалась. Он не возражал. Она была одной из самых популярных старшеклассниц и его лучшей подругой, хотя все из её компании считали его кем-то вроде её диковатой собаки или личной тени. Вот только она ему больше, чем просто подруга, снизошедшая из жалости до такого маскота, как он.
Ну пойдём, настаивала она. Там будет весело.
Вик помог ей взобраться на парапет. Она держалась за его руку и до забавного важно шагала, пока холодный ветер трепал её волосы и красивый бежевый плащик. Вик улыбнулся. Он не мог сказать ей «нет», когда она была такой смешной.
Затея т-так себе, всё же признался он, сунув руку в карман мешковатой вельветовой куртки.
Ты с ними говорил? Ты с ними был в одной компании? Они тебя знают лично?
Нет.
В том и дело, ворчун. Как ты можешь сказать, что тебе что-то не нравится, пока не попробовал это? рассудила Рамона. Тебе полезно общаться с кем-то, кроме бабушки.
Она подошла к краю парапета. Вик со вздохом подхватил её под бёдра и поставил на песок, заметив:
И тебя. П-плюс в школе мне хватает о-о-общения.
Я говорю про нормальное общение, Вик, и нормальную компанию.
Они побрели по пляжу. Рамона закинула руку ему на талию и медленно шагала, утопая в песке. Вик задумчиво смотрел себе под ноги. Они дошли до старого топляка, и Вик сел возле него первым, прислонившись спиной к когда-то размокшей и вновь высохшей коре,