Богдан целует меня.
Опять.
Бескомпромиссно впивается в мой рот, не оставляя и шанса на сопротивление. Руки сжимают в своих объятиях так крепко, что дышать удаётся с трудом. А может это я сама попросту больше не дышу, ответно впиваясь ногтями в его твёрдую грудь. То ли чтобы причинить боль и оттолкнуть, то ли чтобы не вздумал отстраняться сейчас.
Но каков наглец!
И это какое-то помешательство. Каждый раз в голове смещение мозга происходит как будто. Из груди рвётся стон, а в голове всё меньше мыслей остаётся. Где-то на задворках сознания я знаю, что должна прекратить всё это, остановить его, но исходящее от него тепло такое яркое и нужное, и я впитываю его в себя. Всего на мгновение, но всё же поддаюсь этой своей слабости. Чтобы в следующий миг почти с рычанием оттолкнуть его от себя, оставляя на широкой груди алые полосы от моих царапин. Да здравствует миндальная форма ногтей!
Богдан отстраняется с тихим болезненным шипением, но руки с талии так и не убирает. Впивается кончиками пальцев в мои бока, словно желает ответить мне той же монетой за причинённую боль, но в итоге лишь шумно выдыхает. Только в карих глазах, наполненных тьмой, светится однозначный укор.
Если бы я собирался тебя как-то обидеть, я бы уже сделал это, добавляет вслух, а через паузу: Ведьма.
Последнее обращение полно очередного укора, и я вскидываю подбородок повыше. Как говорится, раз так назвал, значит тому есть причина, и значит надо соответствовать. Ну, чтобы не разочаровать. Так и делаю.
Если бы ты меня обидел, одними царапинами не обошёлся бы, заявляю с максимально высокомерной улыбкой.
Чтобы не думал, будто может меня задеть хоть как-то.
Точно ведьма, качает он головой.
И, наконец, отпускает.
Но становится ли мне легче?
Ни капельки!
А всё этот ненормальный, без малейшего зазрения совести сверкающим своим всем. Пока мы стоим близко, так хоть не видно. Теперь же, стоит Богдану отступить на шаг, как мои щёки опять пылают. Ему и того мало.
И что бы ты сделала, кстати? заинтересованно склоняет голову вбок, с лёгким прищуром разглядывая меня с любопытством.
Мне приходится приложить максимум усилий, чтобы не показать, как я смущена. Не только от его вида, но и своего. Да и не видно ничего, если так подумать. У меня купальник намного откровеннее. А тут скромная майка и трусы слипы. Так что потом постыжусь. Сейчас же я опять повыше вскидываю подбородок.
Ну, раз я ведьма, усмехаюсь, то, не сомневайся, ты бы об этом очень сильно пожалел.
На то, что он проникнется моей угрозой, я не рассчитываю, но и не ожидаю того, что ему понадобятся подробности.
Очень? Насколько очень? тяжело выдыхает Богдан, так и не сдвинувшись с места.
И меня пристально рассматривать тоже не прекращает. А я только теперь
замечаю, что смотрит он не мне в лицо, а гораздо гораздо ниже.
Это он, что, на мою грудь пялится?!
И тут же чертыхаюсь, когда понимаю, что это не он, а я полнейшая тупица! Я ж до этого момента даже не думаю, что при определённых обстоятельствах белый хлопок может просвечивать. Тут же конечно прикрываюсь полотенцем, что он мне на плечи ранее повесил, но чтоб его! Он даже тогда не прекращает смотреть!
Хватит на меня пялиться! возмущаюсь уже вслух. Маньячелло!
И начинаю в самом деле жалеть, что не ведьма. Вот бы когда подошло умение проклинать. Чтоб не стоять столбом, не зная куда себя деть от очередного приступа стыда. Тем более, что Богдан не сразу реагирует. Сперва гулко сглатывает и несколько раз моргает. Затем и вовсе широко и нахально ухмыляется. И опять сокращает дистанцию между нами, прижимаясь вплотную, когда заявляет мне тихо на ушко:
Трусишки тоже снимай. Они же мокрые. А мы не хотим, чтобы твоя вредная симпатичная попка простыла. Ведь правда же, маленькая гордая женщина?
И тут же отстраняется, вместе с тем потянув за полотенце на моих плечах, не менее нахально отбирая его у меня.
Я только и успеваю, что мазнуть по махровому концу пальцами, настолько в шоке от его слов. Смотрю в ухмыляющееся лицо Богдана, чувствуя, как меня затапливает гневом с головы до ног. Таким ярким и огненным, что едва удаётся себя контролировать. А парень будто не замечает, с самым довольным видом обматывает отобранное полотенце вокруг своих бёдер и направляется к шкафу. И меня всё-таки сносит. Только он отворачивается, я хватаю свои мокрые штаны со спинки стула. Ими же следом и прохожусь по голой спине.
Мокрая тяжёлая ткань с хлопком соприкасается с его кожей, оставляя на ней едва заметный след.
Богдан замирает, оборачивается ко мне обратно.
Ты серьёзно? смотрит в шоке.
Вместо ответа замахиваюсь на него во второй раз. На этот раз попадаю в плечо. Шок у Богдана не проходит.
Ведьма
Я-то ведьма, а вот ты ты Маньячелло! повторяюсь, так и не придумав достойной замены.
И снова прикладываю по нему своими спортивками. Точнее, замахиваюсь. Но на этом всё. Богдан отходит от неожиданности и с лёгкостью перехватывает мой «снаряд». Как хватает, так и тянет резко на себя, из-за чего я почти лечу вперёд. Прямо к нему в руки.
Ты или сейчас же каешься, или я за себя не ручаюсь, и тогда к себе в комнату ты уже не вернёшься, гневно щурится он, тяжело и с шумом дыша, сжимая меня в довольно болезненных объятиях.