Ты и в прошлый раз так сказала, так что на этот придумай что-нибудь более убедительное, чтобы я тебе реально поверил, отзывается он по-прежнему зло и совершенно не замечая моего последнего жеста.
Да с чего я вообще должна забывать о ком-то только потому, что ты так сказал, и уж тем более убеждать тебя в этом? хмурюсь. Ты мне вообще кто? Никто! Я тебя знать не знала до сегодняшнего дня. И знать не хочу. Понял? Так что отпусти меня и не подходи ко мне больше, пока не научишься самого себя в руках держать, повторно бью его.
А он и тогда не замечает. Лишь смотрит в мои глаза. Долго. Пристально. Тяжело дыша. Будто насквозь видит.
В моей груди при этом стучит так быстро-быстро.
Тук-тук-тук
Оглохнуть можно.
И чем дольше Богдан смотрит и молчит, тем страшнее становится. А когда мне страшно, я вообще себя мало контролирую. Могу не только сказать, но и сотворить что-нибудь эдакое.
Богдан же вдруг расплывается в какой-то до странности маниакально довольной усмешке. Чем пугает больше прежнего. Точно что-то задумал.
Не понял. И не отпущу. Почему? склоняет голову чуть в бок и надо мной ниже склоняется тоже. Да потому, что я теперь для тебя всё. Вообще всё. Лучше это усвой, наивность новенькая. Ты будешь моя.
Губ касается его дыхание, а я задерживаю своё. Так мы и замираем, глядя друг другу в глаза. Я боюсь лишний раз пошевелиться. а Богдан утыкается мне носом в шею и с наслаждением втягивает воздух.
Только моя, добавляет уже хриплым шёпотом.
От него на коже знакомо проступают мурашки. Они множатся и разбегаются по всему телу, перебирая своими мелкими невидимыми лапками, забивая трахею, не позволяя сделать полноценного глотка воздуха. Да я и так не дышу. Цепляюсь за мужские запястья, чувствуя, как голова кружить принимается от нашей близости. Как тогда, в тренажёрном зале. Его губы касаются пульсирующей точки. Вздрагиваю и толкаю его от себя.
Ни за что! выдаю испуганно.
Вот только не его теперь боюсь. Себя. И реакции собственного тела на чужие прикосновения.
Богдан же весело ухмыляется.
Поспорим?
И выглядит так, будто он уже этот спор выиграл.
Ага, как же!
Обойдёшься! И со спором. И со мной. Я никогда твоей не буду.
Если ты так в себе уверена, чего же отказываешься от спора? интересуется он провокационно. Страшно? Проиграть.
Да вот ещё! Было бы чего бояться. Просто ты не в моём вкусе, потому не вижу смысла вообще в этом участвовать.
И это я тоже, кажется, от тебя уже слышал, хмыкает Богдан. Или что-то вроде того.
Мне другой нравится, напоминаю ему, раз он такой забывчивый.
Жду, что вновь взбесится, но парень на это вдруг лукаво улыбается и щурится, внимательнее вглядываясь в мои глаза.
Да, говорила. И теперь я точно знаю, что ты врёшь.
Вы посмотрите, какой догадливый. Но на деле лишь надменно фыркаю, отворачиваясь от него. И тут же замираю, вспоминая то, о чём мы оба успели позабыть за своими разборками. Яичница. Испорчена. И теперь от неё вверх поднимается тёмный дым. Запах стоит соответствующий, ничем не лучше. И мы бы его наверняка оба почуяли, не будь слишком заняты собой. О том и собираюсь сообщить Богдану, как на всей кухне вдруг гаснет свет, вместо него на потолке загорается множество красных мигающих лампочек. Следом завывает пожарная сигнализация, а на наши головы обрушивается вода.
Твою мать, ругается старшеклассник.
Я же, тихонько взвизгнув, утыкаюсь лбом ему в грудь в стремлении спрятаться от сильно бьющих на нас сверху холодных струй.
Божечки, ну почему каждая наша встреча с ним заканчивается какой-нибудь ерундой вроде этой?
Богдан прижимает меня к себе ближе, будто и впрямь пытается укрыть собой от этого бедствия. Но всего на пару мгновений. В следующее говорит то, о чём лично я не догадалась бы сама.
Охрана будет здесь через минуту, а может и раньше, резко отстраняется.
Коротко осмотревшись, он просто сметает все на один край стола и дальше с него, в незамеченный мной ранее бак для мусора.
Туда же летят аптечка и сковорода. После чего хватает в руки телефон, следом за ним мою ладонь и идёт в сторону окна.
Держись крепче, велит.
Чего?
Погоди, ты же не собираешься
Собирается! Очень даже!
Потому что мои слова обрывает порыв ледяного ветра из только что открывшегося окна, а сам Богдан шустро запрыгивает на подоконник и сажает на него же меня.
Нет, пытаюсь остановить его, но проще машину с места сдвинуть, чем его. Богдан, нет.
Хочешь остаться и попасть в изолятор? Поверь, тебе там ещё больше не понравится.
Какой ещё изолятор? Богдан!
Бесполезно. Он не слушает. Выпрямляется, заставляет встать на ноги меня, прижимает ближе к себе и в таком положении вместе со мной прыгает наружу.
Богдан! пищу, вцепившись в его одежду до онемевших пальцев.
Ну и что, что первый этаж? В этом здании он довольно высоко находится, на общепринятом втором уровне, а значит вполне можно себе не только ногу сломать, но и шею свернуть, если неправильно приземлиться. Правда я об этом всём едва ли успеваю нормально задуматься, как оказываюсь уже стоящей в снегу.
Твою мать!
Ты псих! Псих! ругаюсь, когда понимаю, что всё обошлось.