Всё ближе и ближе к нему.
Шаг. Ещё один. Третий. Пятый. Шестой.
Я иду, но вижу только его глаза. С тёмной окантовкой по краю радужки, будто кто-то коричневую краску пролил на чёрный холст. Зарисовать бы их. Запечатлеть на память. А ещё научиться, наконец, смотреть себе под ноги. Потому что, заглядевшись на чужое лицо, я не замечаю лежащий в проходе чей-то рюкзак, и, споткнувшись, с тихим охом лечу вперёд.
Всё происходит слишком быстро. Опомниться не успеваю, только выставить ладони вперёд, когда чужие руки крепко хватают за талию и тянут на себя, а я оказываюсь лицом к лицу к Богдану.
Так мы и замираем. Я, упираясь обеими ладонями в его необычайно твёрдые плечи, ошарашенно глядя на него. И он, продолжающий удерживать меня возле себя. От него исходит едва уловимый запах чего-то терпкого и мускусного, и я ловлю себя на мысли, что дышу глубже обычного, намеренно втягивая в лёгкие этот аромат, запоминая его. Так и тянет надавать себе пощёчин за происходящую глупость, но руки по-прежнему сжимают широкие плечи, кажется, даже крепче прежнего. Не понимаю, что со мной происходит, но сопротивляться этому тоже не получается.
Спасибо, шепчу едва слышно, чувствуя, как моя кожа снова принимается жарко полыхать под пристальным взглядом.
Богдан приоткрывает рот, поначалу явно собираясь ответить, но по итогу молчит, только с шумом выдыхает, а затем крепко стискивает зубы и, брезгливо скривившись, отталкивает меня от себя, после чего вовсе отворачивается. Как ведро ледяной воды мне на голову. И я, чувствуя себя ещё большей дурой, устраиваюсь на соседнем стуле, по правую руку от него.
Пытаюсь концентрироваться на уроке, но только и могу думать о том, как горячо ощущаются до сих пор прикосновения ладоней сидящего рядом. Так и тянет поправить одежду, заодно потереть кожу, чтобы избавиться от этих ощущений. Сам Богдан как отворачивается от меня к окну, так и остаётся пребывать в такой позе, совершенно игнорируя тот факт, что Аглая Семёновна пишет на доске разбор сложного уравнения. Я и сама едва понимаю, что она там пишет. Никак не могу перестать коситься на сидящего ко мне спиной, чьи плечи слишком заметно поднимаются и опускаются в такт тяжёлому дыханию, как если бы его мучила астма.
А может ему и правда плохо? Не зря кривился чуть раньше.
В общем, чуть подумав, я всё же решаю у него самого узнать. Кладу ладонь на плечо и тихонько зову:
Богдан? Тебе плохо?
И без того твёрдые плечи замирают, становясь по-настоящему каменными, через миг он скидывает с себя мою руку и резко разворачивается. От неожиданности я вздрагиваю и втягиваю голову в плечи, когда его взгляд впивается в меня с неожиданной злостью. Слишком яркой и заметной, чтобы игнорировать. Всё внутри натягивается в преддверии близкой опасности.
Да что с ним не так?
Богдан некоторое время сверлит меня этим своим страшным взглядом, а затем, шумно выдохнув, резко срывается с места. Буквально перепрыгивает парту, заодно и меня, спешно покидает класс. Дверь за его спиной хлопает очень громко, оставляя меня растерянно смотреть ему вслед и задаваться одним-единственным вопросом.
Что это только что было?..
Богданова, ты, видимо, как-то неправильно села, сопровождает уход парня очередное ехидное высказывание с задних парт.
Может, тебе пару уроков преподать, как надо правильно? вторит первому замечанию второе.
Игнорирую. Как и последующий выпад от сидящей впереди девушки. Она слегка встряхивает своими длинными светлыми волосами, прежде чем обернуться ко мне.
В следующий раз тогда может и не сразу сбежит, хихикает, одаривая меня высокомерным взглядом своих голубых глаз.
Отвечаю ей таким же, но синим. И молчу. Решаю для себя, что не стоит оно того. Тем более, урок
продолжается. И на этот раз до самого его конца больше никто ничего не говорит. Но стоит только ему завершиться, а учителю покинуть класс, как всё возобновляется. Со всех сторон опять летят оскорбления.
Слушай, Богданова, а может от тебя воняет? Богдан что-то до сих пор не возвращается. Он поэтому сбежал?
Ты к нам тогда тоже не подходи близко, мало ли.
Стошнит ещё!
Класс наполняет всеобщий ржач.
Я молча собираю сумку, по-прежнему не обращая внимания на их восклицания. Не то, чтоб мне не обидно, просто в жизни случается кое-что пострашнее глупых насмешек со стороны одноклассников, и я не вижу смысла вестись на них, вот и продолжаю складывать в сумку ученические принадлежности. Но и тогда покинуть класс, чтобы перейти в другой, где должен начаться следующий урок, у меня не получается, проход преграждает высокая брюнетка с длинными вьющимися локонами, спускающимися по прикрытым белой рубашкой плечам.
Ты тут новенькая, и пока не в курсе, но имей ввиду, будешь снова засматриваться на моего парня, у тебя возникнут проблемы, говорит она. И я сейчас не о тех придурках, которые немного подшучивают над тобой, слегка оборачивается в сторону парней, наконец прекративших отпускать сальные шуточки в мой адрес. Я говорю о реальных проблемах. Таких, которые тебе не решить до конца жизни. Поняла? вопросительно выгибает бровь, глядя на меня сверху-вниз на своих высоченных каблуках.