Точно! Неожиданно поддержал меня Зюзин, парень из 10-го «А». Машину надо искать, дать объявление в газету, наверняка кто-то что-то видел.
Правильно! Зашумели ребята.
Что нам теперь из блондинок в брюнетки перекрашиваться? Спросила одна из десятиклассниц.
Спокойно! Тихо! Поднял руку товарищ из прокуратуры. Следствие ведётся в установленном порядке, и дело находится на контроле первого секретаря Горкома. Кстати, брюнетки теперь в моде, неудачно пошутил следователь, покосившись на наших красавиц.
Ясно, висяк, со знанием дела шепнул мне хулиган Толя Широков. Вот, когда блатная Чистякова пропадёт, тогда они зашевелятся.
Как всегда найдут стрелочника и отчитаются, тихо пробубнил Рысцов.
Не исключено, сказал я, когда непродолжительная и неинформативная встреча со следователем закончилась, и народ стал расходиться по кабинетам, для дальнейшей подготовки к торжественной программе. Пока «Витебского душителя» ловили, безвинно осудили четырнадцать человек. Одного расстреляли, один ослеп, а следователя Жавнеровича, выбивавшего показания и ломавшего людям жизнь, проводили на пенсию.
Откуда ты это знаешь? К нам с Рысцовым «прилип» хулиган «Широкий».
В журнале «Крестьянка» прочитал, соврал я. Завтра, Андрюха, идём в лес. Осмотрим место, где нашли трупы девчонок, а потом пообщаемся с родителями Лизы Ильиной. По показаниям свидетелей, Лизу с матерью кто-то подвозил на красных «Жигуля» перед самым Новым годом. А в январе девушка пропала.
Ну и чё, как это связано? Спросил Широков.
Понимаешь, Толя, усмехнулся Рысец. Трупы нашли в десяти километрах от города. Около шахтной вентиляции в заброшенной штольне. Убийца не на руках же их туда притащил, правильно? Это раз. И второе, девчонки были не из таких, которые прыгают в машину к первому встречному.
К слову сказать, и Кузнецову, пропавшую в мае, перед майскими праздниками подвозил какой-то знакомый аж до Луньевки. При тебе же, Толик, был разговор. Добавил я.
И вы хотите вдвоём взять маньяка? Усмехнулся Широков. Я думал, только ты, Молчанов, свихнулся, оказывается и ты, Рысец, бь, чокнулся.
Я хотел было выдать Широкову, что лучше ловить маньяка, чем курить, бухать и выбивать деньги из маленьких детишек, но тут в коридоре нас встретил Генка Третьяков и намеренно громко сказал, чтобы слышали все старшеклассницы и Дина в том числе:
Готовься, футболист, сегодня в финале порвём вас как тузик грелку, ха-ха! Сделаем из вас клоунов!
Скучаешь в одиночестве? Хмыкнул я.
Не понял? Зло осклабился Третьяков.
Что непонятного? Цирк уехал, ты остался. Иначе, зачем тебе другие клоуны? Улыбнулся я.
Думаешь, если у меня правая кисть болит я сыграть не смогу? Огрызнулся моментально покрасневший Генка, когда девочки вокруг захихикали. Ошибаешься. Я уже вчера 9-му «А» показал, как надо под кольцом бороться.
Так вот оказывается кто герой вчерашней игры. Я покивал головой. А я думал это ваш Лёха, который двадцать очков положил. Причём победный мяч забросил за три секунды до конца матча.
Встретимся на паркете, проворчал Третьяков угомонившись.
Сука, шепнул мне Рысцов, когда мы двинули дальше на второй этаж. Ума много затолкать восьмиклассников под щитами не надо. Зато потом он месяц будет хвастаться, как выиграл первенство школы.
Я ему сегодня, бь, потолкаюсь, прошипел Толя Широков.
Ты что с детьми делал на уроке? Неожиданно подошла ко мне Наина Файзиевна, классная 9-го «Б».
Уже нажаловались. Тяжело вздохнул я.
Ты что? Наоборот! Очень эмоционально всплеснула руками учительница. Теперь все пятые классы хотят, чтоб ты с ними такой урок провёл. Дети в восторге.
Могу, когда захочу, пробурчал я.
Ладно, потом у завуча поговорим, я к своим пошла, протараторила физичка и, протиснувшись сквозь снующих за кулисами юных артистов, поспешила к своим бэшкам.
«Только завуча мне не хватало», подумалось вдруг, и наконец, зазвучали фанфары из магнитофона, подключенного к большим колонкам. «Даже не технику не поскупились, удивился я, попытавшись в очередной раз, унять дрожь в руках. Ничего главное на сцену выйти, а там я уже разыграюсь, разогреюсь и не ударю лицом в грязь».
А спустя примерно полчаса рядом со мной перед сценой трясся весь наш 8-ой «А» вместе с классной Мариной Алексеевной. «Тут огромный Советский союз на грани распада, а я рефлексирую по поводу простого номера школьной самодеятельности!» обозлился я на себя и неожиданно произнёс вслух:
Тяпнуть бы, Марина Алексеевна, чего-нибудь для храбрости.
Что? Вздрогнул классная.
Чаю хочется, пробормотал я.
На сцену приглашаются ученики 8-го «А» класса! Неприятным высоким голосом выкрикнула со сцены конферансье, десятиклассница, имя которой я не помнил. «Горе от ума» Александр Сергеевич Грибоедов.
И мы словно табун лошадей протопали по боковой деревянной лесенке. Секунд пять покрутились перед уже улыбающимися, ожидающими косяков, зрителями. Я в самом центре сел на стул напротив единственного микрофона, а одноклассники, как будто для фотографии с выпускного вечера, выстроились за моей спиной. «Да гори всё синим пламенем!» выругался я и дал по струнам. Первый романс «Не для меня придёт весна», прошёл на ура, и оцепенение, душившее всё моё существо почти сорок минут, тут же улетучилось, и на смену ему пришла пьянящая безбашенная легкость. «Окрасился месяц багрянцем» жахнули ещё более уверено, а отрывки из бессмертной комедии в прямом смысле слова, вообще отскакивали от зубов. Даже классная руководительница, смотревшая на нас из правых кулис, не переставая улыбалась. «Сейчас сбацаю «Гори, гори, моя звезда» и гори всё с удвоенной силой синим пламенем!» ликовал я. Почему же мои пальцы сами собой взяли не те аккорды, а я запел «Короля и Шута» было не объяснимо: