Я покачал головой.
Большинство тех, кто это пробовал, просто калечили себя, избавившись от кусочка мозга, и проводили остаток дней в инвалидной коляске.
Джон Скотт недобро глянул на меня.
И что ты предложишь, начальник?
Я обвел рукой окружающий лес.
Повеситься, очевидно.
Ага, и если ты завяжешь петлю неправильно или веревка не выдержит, у тебя ноги отнимутся.
Я знаю! включился в разговор Томо. Прыгнуть перед поездом. Шлеп, и тебя уже нет.
Это прикольно для тебя, ответил Нил. Но тогда ты перекладываешь ответственность за свою смерть на других людей, которым потом будут всю жизнь сниться твои размазанные потроха только потому, что ты не способен покончить с собой самостоятельно. Я уж молчу про железнодорожную компанию, которая повесит на твоих выживших родственников иск за то, что ты нарушил расписание поездов. В Японии уж точно.
И что тогда? спросил я, желая услышать вариант от Нила.
Спрыгнуть со здания.
Это так старомодно, протянул Джон Скотт. Знаете, почему никто так сейчас не делает?
Ну давай, поясни мне, сухо поинтересовался Нил.
Доказано, что большинство меняет свое решение, пока летит вниз, вот почему.
И как это можно доказать? выразил я сомнение.
Это доказали, чувак. Просто проверь.
Что насчет передозировки? предложила Мел. Это ведь безболезненно?
Это ненадежно, парировал Джон Скотт. Ты теряешь сознание, потом тебя рвет таблетками, в итоге ты жива, лежишь в луже своей блевотины, а рядом твоя предсмертная записка, что выглядит совсем уж непотребно.
Тем временем костер угасал. Я огляделся вокруг в поисках сушняка, но не обнаружил ничего.
А дрова еще есть?
Мы их быстро истратили, ответил Бен.
Но нам нужен костер, заметил Томо.
Конечно, нужен, согласился Нил. Уже холодает.
Я поругал себя за то, что заснул и не собрал дров раньше. Встав, я потянулся за фонарем.
Я схожу.
Я с тобой. Бен поднялся с земли.
Я тоже, присоединилась Нина.
Погодите, в такой темноте? забеспокоилась Мел. Вы же потеряетесь!
Мы будем двигаться вдоль веревки.
Я видел, как в ней борются «за» и «против». Похоже, мечта об уюте одержала верх над осознанием опасности вылазки, поскольку она передала свой фонарик Бену.
Хорошо, только не отходите далеко, согласилась Мел. И не свалитесь в одну из этих дыр.
10
Я возглавлял нашу троицу, за мной шла Нина, а Бен прикрывал тыл. Мы следовали вдоль веревки на запад, как я полагал, передвигаясь по неисследованной территории. Каждый взял рюкзак, чтобы собирать валежник (я использовал рюкзак Мел). По дороге я уже положил туда несколько палок и большую ветку, которую мне пришлось ударами ноги разломить на три части.
Ровная поверхность сменилась резким подъемом. Я стал карабкаться, цепляясь руками за скальные выступы и стараясь не порезать ладони об их острые края и не соскользнуть. Добравшись до пологого
места, я посветил фонариком вниз, чтобы Бену и Нине было легче подниматься по склону.
Вдруг слева от меня раздался какой-то звук. Я перевел луч фонарика в ту сторону, но ничего не увидел.
Что там? зашептала, подходя ближе, Нина.
Я поводил фонарем по сторонам, но тщетно: вокруг лишь призрачные стволы деревьев.
Мне показалось, я что-то слышал.
Какое-то животное? присоединился к нам Бен.
Не знаю.
Какое животное? спросила Нина.
Я покачал головой.
Лисица?
Что, возвращаемся назад?
Но мы еще не собрали достаточно дров, заметил Бен.
Это был какой-нибудь грызун, сказал я. И Бен прав, нам нужно собрать больше дров.
Мы двинулись дальше, только теперь я старался поддерживать беседу. Звук голосов успокаивал и обнадеживал. Кроме того, я хотел отпугнуть то, что могло быть в чаще около нас.
Бен, кажется, был рад поболтать. Он рассказал, что родился в Хайфе, его родители франко-алжирские евреи переехали в Тель-Авив, когда ему было восемь. Он третий из пяти детей в семье, окончил университет со степенью бакалавра экономики, а последние пару лет служил в израильской армии. Каким-то образом мы начали обсуждать Вторую мировую войну, и Бен рассказал, что его прадед сгинул в концлагере, а прабабушку укрывали монашки в Чехословакии.
Чем ты хочешь заняться после армии? спросил я.
Перееду в Нью-Йорк.
Он хочет стать актером, пояснила Нина.
Что, правда?
Он кивнул.
Много израильтян работает в Голливуде, ты знаешь. Но они всегда меняют гражданство. А я останусь израильтянином!
Тогда тебе лучше ехать в Лос-Анджелес, а не в Нью-Йорк.
Ты думаешь, так будет лучше?
В Нью-Йорке сосредоточены театральные деятели. Бродвей и все такое. Если ты хочешь сниматься в кино, тебе лучше ехать в Лос-Анджелес.
Спасибо тебе, Итан. Я имею в виду, за то, что ты не спрашиваешь: «Зачем тебе становиться актером?» и не говоришь: «У тебя не получится». Мне все это говорят.
Для Бена это была, кажется, болезненная тема. Он замолчал.
Расскажи ему, зачем тебе становиться актером, предложила Нина.
Ради славы, конечно, ответил Бен. И ради денег. Я смогу перевезти родителей в Лос-Анджелес, подальше от этих ракет и обстрелов.
Он хочет жениться на красивой американке, добавила Нина. Он мне рассказал однажды.