исходила от нежелания рассмотреть окружающие явления вокруг себя, куда более шире. Не
через розовые очки государственных массмедиа, которые всегда имеют в заначке
лакированную версию прекрасного прошлого, настоящего и будущего. Я помню себя в
отрочестве, когда Председатель ЦК КПСС Н.С. Хрущёв клятвенно на съезде компартии
заверял нас школьников, что наше поколение будет жить при коммунизме. Прошли года, но
мы получили диаметрально противоположный результат. Когда отпрыски
высокопоставленных чиновников и должностных лиц на средства от «откатов» ещё в
бытность Брежнева, в девяностые скупили за гроши практически всё национальное богатство, за которое боролись и работали в поте лица мы сами, наши отцы, матери и деды! И когда мы
осознали всю правду о катастрофичности такого положения дел, тогда кредит доверия к
компартии бы окончательно утерян. К сожалению, не все соотечественники по-настоящему
осознали и приняли этот удручающий и печальный факт нашей истории.
«Долгий процесс «исправления мира» последователями марксизма излишне растянулся в
столетиях: периодическими этническими и идеологическими чистками, поглотив
сотни миллионов жизней! Не смотря, на этот кровавый исторический опыт, он не
послужил уроком для последующих поколений. Память русского народа очень коротка, а
время быстротечно». © Swami Runinanda (http://parapsiu.narod.ru/_aphorisms_001.html)
Коммунистическая мораль в практической жизни ставит интересы государства превыше
интересов личности, и это является главным аргументом против неё. Не пришла ли пора, чтобы полностью запретить коммунистические организации, провести основополагающую
реформу действующей власти, через люстрацию, предусматривающую запрет на выдвижение
во власть бывших работников спецслужб и силовых структур, особенно с коммунистическим
прошлым?
Люстрация (от лат. lustratio очищение посредством жертвоприношения) законодательные
ограничения, вводимые после смены власти для ограничения прав сторонников прежней власти.
Будучи не новым явлением (например, сталинские чистки, денацификация в Западной Европе, хрущёвская десталинизация), «решительные формы» люстрация приняла в конце XX века и
начале XXI века в посткоммунистических государствах Восточной и Центральной Европы в
виде недопущения на государственную службу, в аппарат государственного управления, правоохранительные органы, на иные важные посты и в учреждения системы образования лиц, которые были связаны с прежним коммунистическим режимом, в том числе функционеров
коммунистических партий, сотрудников и агентов органов госбезопасности. Предполагается, что осуществление люстрации должно придавать легитимность новой власти путём
решительного разрыва с практикой старой власти, воспринимающейся как преступная и
неправовая. Люстрационные процессы в широком смысле этого слова происходили в различные
годы в странах Европы, освободившихся от нацистского порабощения, в странах Латинской
Америки (при переходе от военных диктатур к демократическому правлению), а также в ЮАР и
Ираке. В странах Латинской Америки и Южной Африке на практике наказание понесли лишь
немногие представители прежней власти; люстрация в этих случаях превращалась в процесс
национального примирения, который становился успешным как раз потому, что элиты, возникшие и процветавшие при старой власти, сильно не пострадали.
Но вернёмся к теме о смысле жизни через поиск любви в классической русской литературе.
Классиков русской литературы эта тема интересовала не менее, чем нас с вами.
В романе Тургенева «Отцы и дети», где страстная влюблённость Базарова наталкивается на
сдержанный прагматичный взгляд на любовь Одинцовой: «Базаров встал и подошёл к окну.
И вы желали бы знать причину этой сдержанности, вы желали бы знать, что во мне
происходит?
Да, повторила Одинцова с каким-то, ей ещё непонятным, испугом.
И вы не рассердитесь?
Нет.
Нет? Базаров стоял к ней спиною. Так знайте же, что я люблю вас, глупо, безумно
Вот чего вы добились.
Одинцова протянула вперёд обе руки, а Базаров уперся лбом в стекло окна. Он задыхался; все
тело его видимо трепетало. Но это было не трепетание юношеской робости, не сладкий ужас
первого признания овладел им: это страсть в нем билась, сильная и тяжёлая страсть, похожая на злобу и, быть может, сродни ей Одинцовой стало и страшно, и жалко его.
Евгений Васильич, проговорила она, и невольная нежность зазвенела в ее голосе. Он
быстро обернулся, бросил на неё пожирающий взор и, схватив ее обе руки, внезапно
привлёк ее к себе на грудь.
Она не тотчас освободилась из его объятий; но мгновенье спустя она уже стояла далеко в углу
и глядела оттуда на Базарова. Он рванулся к ней
Вы меня не поняли, прошептала она с торопливым испугом. Казалось, шагни он еще
раз, она бы вскрикнула Базаров закусил губы и вышел.
... «Нет, решила она наконец, Бог знает, куда бы это повело, этим нельзя шутить, спокойствие все-таки лучше всего на свете».
Ее спокойствие не было потрясено; но она опечалилась и даже всплакнула раз, сама не зная