Деконструируя классический романтический поиск, «Секс в большом городе» открывает пространство для того, чтобы изобрести новую формулу любви и определить, что и кто придает смысл любовному приключению. Противоречивые желания Кэрри свидетельствуют о том, что ни один архетип мужчины не может одновременно соответствовать двум фантазиям о спасителе и соблазнителе, ведь между романтическими фантазиями и реалиями настоящих отношений существует непреодолимый зазор. «Секс в большом городе»» представляет новый образ Мистера Идеала вечно притягательного персонажа, любовной абстракции, которая постоянно нуждается в пересмотре и адаптации под конкретного человека. Образ Бига крайне важен в этом контексте. Его постоянное присутствие в сериале намек на то, что сам поиск Мистера Идеала и является преградой на романтическом пути Кэрри.
Во время поездки в Сан-Франциско Кэрри последний раз спит с Бигом («Большое путешествие», 5:7), надеясь вновь разжечь страсть на одну ночь и внушая себе, что это всего лишь секс. Однако Биг изменился и беспокоится о том, что снова ранит ее: «Как написано в твоей книге, это не просто секс». Биг отходит от навязываемой ему роли соблазнителя и демонтирует фантазию Кэрри. Биг не предлагает ей «великолепные отношения», в которых будут реализованы мечты Кэрри о Мистере Идеале, но определенно готов на «хорошие отношения», ради которых стоит остепениться. Стоит ли расценивать эту романтическую интерлюдию как незаконченный поиск? И если да, то что плохого в вере?
Дэвид Гревен Глава 2 Музей противоестествознания: мужчины-фрики в «Сексе в большом городе»
он поднимается, в кадре появляется его ужасающе волосатая спина. Этот опытный и возбужденный как животное мужчина ужас во плоти, человек-зверь с приходящимся кстати мехом животного. Он мог бы легко оказаться в выставочной коллекции уродов П.Т Барнума. «Секс в большом городе» обыгрывает половые и расовые страхи, в этой сцене некий небелокожий мужчина (назовем его «сексуальный объект») изображен диким человеком Энкиду из Гильгамеша, комком из шерсти и плоти. «Секс в большом городе» изображает мужчин как новую разновидность фриков-уродов, которые могут похвастаться целым набором сексуальных отклонений и телесных «неправильностей». Изображая отдельных персонажей со странностями, сериал намекает на то, что они, скорее всего, не единственные уродливые представители мужского рода.
«Секс в большом городе», так же, как и «Секретные материалы» и «Тайны Смолвиля», вполне освоил жанр «уродец недели». Сегодня он выводит на экран новый вид монстров, скрывающих свой потенциал жути с помощью поверхностной очаровательности и красоты. Сама идеология сериала подразумевает очевидную уродливость мужчин, на откуп которой отдаются все эпизодические мужские роли. В каждом потенциальном ухажере всегда есть нечто неправильное и неисправимое, и по прошествии некоторого времени героини обязательно обнаруживают ужасающую правду в виде омерзительной причуды, и так далее. «Секс в большом городе» едва приоткрывает занавес, чтобы продемонстрировать зрителю парализующее ужасом мужское уродство, и тут же прикрывает его. Изгнанный уродец исчезает, его незначительное эпизодическое появление на экране не меняет ход событий сериала радикально, зрители никогда его больше не увидят и о нем не услышат. Бывают и другие истории, когда мужчины-уродцы бросают женщин, а не наоборот. В серии «Я люблю Нью-Йорк» (4.18.) Шарлот, только что пережившая развод со своим мужем-импотентом Трэем, знакомится в музее с разведенным Эриком (Терри Маратос). Она приглашает его на кофе в свою потрясающую квартиру, богатое убранство которой бросается в глаза. Мужчина реагирует странным образом: «Моя первая жена была ортодоксальной еврейкой, а теперь я встречаю тебя, такую богачку. Почему я никак не могу найти себе подходящую девушку?». С этими словами уродец откланивается и сам исчезает из жизни Шарлот, отказываясь от романтических и эротических отношений. Однако чаще всего именно героини сериала отвергают потенциальных ухажеров, таким образом пополняя неумолимо растущую популяцию брошенных мужчин-уродцев.
Параллели между парадом уродцев в девятнадцатом веке и «Сексом в большом городе» обнаруживают массу интересных подробностей в современном отношении к полу и гендеру, ведь сериал унаследовал историческое понимание парада уродцев и изобразил его в новом контексте.
Как пишет Бенджамин Райсс,
«Выставление напоказ врожденных уродливостей, или lusus naturae, было одним из самых популярных «передвижных» развлечений в конце восемнадцатого начале девятнадцатого века. Но его золотой век настал в 1840-х годах, когда открылся Музей Америки Барнума, а парад уродцев занял свое достойное место в массовой культуре. В 1813 году Бостонский Музей устроил передвижную выставку человеческих тел со странностями, назвав представленные экспонаты «диковинными творениями природы».
Подобные выставки обычно уделяли особое внимание физическим аномалиям, гротескным чертам, отсутствующим органам или причудливым сочетаниям расовых и культурных особенностей людей-экспонатов. Часто экспонаты совмещали в себе несколько странностей: расовые и/или сексуальные экзоты (у гермафродитов или женщин с бородой) преувеличивались и словно специально накладывались на телесные аномалии».