Алексей Николаевич подошел к вешалке, повесил шинель, пошарив по карманам шинели, достал портсигар, затем спички Но закурить не успел в дверь постучали, и следом просунулась голова Рослякова:
Разрешите, Алексей Николаевич?
Заходи буркнул Листок. Где сотник?
Идет.
Идет он, богу-мать! Шел же! неожиданно выругался ротмистр.
Кто всуе Божью матерь поминает? В кабинет, хлопнув дверью, ворвался Оржанский.
Не до твоих шуточек, Николай Петрович! мрачно заметил ротмистр. Армянина запер?
А то как же, запер! Ненароком сбежит, пока мы совещаться будем!
Садитесь оба!
Сотник и прапорщик, переглянувшись, подтянули табуреты и подсели к столу.
Ну-с, чем огорчишь, начальник? хмыкнул Оржанский.
Листок зло почиркал спичкой и глубоко затянулся дымом.
Коротко ввожу в дело Часа в три утра погранцы, в районе вокзала, задержали перебежчика-армянина, некоего Арена Акопяна. Тот утверждал, что является водителем турецкого подполковника, каймакама Мусы, офицера при штабе командующего третьей армии Иззет-паши.
Добрая рыбка! восхитился сотник. И что?
Ротмистр поморщился:
Что за дурацкая манера перебивать, сотник!
Оржанский сделал виноватую мину:
Виноват! Молчу
Листок нервно затянулся.
Командир пограничной стражи задержанного допросил и затем лично препроводил к дежурному офицеру штаба. Тот вновь учинил допрос, в результате которого выяснилось, что, по словам перебежчика, он был свидетелем разговора Иззет-паши с германским полковником, вероятно, представителем кайзеровской разведки. Детали опущу, а суть подслушанного разговора такова: Иззет-паша ожидает прибытия в Эрзерум военного министра и заместителя главнокомандующего турецкой армии Энвер-паши. Тот якобы вознамерился лично осуществить свой стратегический план, разработанный, как я понимаю, не без стараний германского Генерального штаба, обойти правый фланг сарыкамышевского отряда Берхмана и через Ольты выйти в тыл Кавказской армии. Ни больше ни меньше!
Матерь божья!.. присвистнул Оржанский. А если это брехня?
Листок выпустил в сторону струю дыма.
Вот то-то и оно! И Воробанова это насторожило. Вызывает меня в шесть утра и, ни свет ни заря, ставит задачу выяснить, можно ли доверять информации перебежчика. А того уже вновь допрашивают по приказу генерала в канцелярии сто пятьдесят шестого полка. Штаб-офицер Управления дежурного генерала армии, генерального штаба подполковник Лавренюк.
Этот доходяга? удивился Оржанский. Ему-то что надо было?
Вероятно, не ему, а Его Превосходительству! вставил Росляков. Вероятно, для доклада наверх нужды были тактические детали
Может, и детали, сказал ротмистр и затушил папиросу об пепельницу. Только он ушел, а я начал все сызнова В четвертый раз, получается!
И все подтвердилось? осторожно поинтересовался Росляков.
Листок достал из кармана платок и обтер пальцы, тушившие папиросу.
Вот здесь карамболь и начинается, "Взвейтесь, соколы, орлами!" Все, что меня смущало, армянин объяснил как будто Как оказался свидетелем разговора командующего с германцем? вез якобы их в авто. Как разобрал, о чем говорили? потому как владеет языком, ибо жил с хозяином два года в Германии. Почему решил бежать? боялся резни армян или отправки на фронт. Почему его вовремя не спохватились?
оттого, что каймакам Муса не сообщил начальству о дезертирстве. Как удалось фронт пройти? была карта, а бежал не к русским, а к своим братьям, которых оставил ещё мальцом в Сарыкамыше Короче, на все у него вроде было объяснение.
Туфта! возразил сотник. Пройти фронт Это же курам на смех! Понес без колес, называется!
Вот и я ему о том же, да в лоб! Армянин разгорячился, я ему воды из графина, а он возьми вдруг да брякни: правду, мол, говорю. А чтобы поверили, то еще кое-что сообщу: немец-полковник сказал паше, что план Энвер-паши принесет победу, поскольку в Сарыкамыше сидит знатный немецкий шпион с "Анной", и он-то все дело и решит! А как сказал схватил поданный мной стакан с водой, выдул до дна, да и лбом об стол умер!
Лица подчиненных вытянулись, как час назад у Воробанова.
То есть как умер? растерянно переспросил Росляков.
Листок в сердцах хлопнул всей пятерней по столу:
А так вот! Яд был в стакане цианид! Миндалем пахло!
Ну, пошла вода в хату выдохнул Оржанский. А я все думаю, с чего ты, Алексей Николаевич, чернее тучи! Может, он сам себя и законопатил?
Как?! зло воскликнул Листок. Никаких следов ни ампулы, ни порошка! Все обшарили! Лекарь и во рту лазил! Я и сам через то дураком перед Воробаевым предстал думал, лазутчик! Стал доказывать, что сбрехнул армянин про планы Энвера, добавил для верности про шпиона, да и наложил на себя руки!
Тогда и верно убрали согласился Оржанский. Кто до вас в канцелярию заходил?
Ротмистр с болезненной миной только отмахнулся:
Кто заходил, тот сделать этого не мог. Двум нижним чинам уборщикам-дневальным делать это было ни к чему. Они и понятия не имели о существовании перебежчика. Младший унтер, что воду в графине приносил, так тот чист. Воду, что из бака в дежурке набирал, так ее и другие пили в дежурке, да и Лавренюк, подполковник, ее при мне чуть в рот не залил. А больше в канцелярии никого и не было! Так-то вот, "Взвейтесь, соколы, орлами!"