Ну что же, любопытно задумано, резюмировала мисс Дэммерс.
И на редкость поучительно.
Благодарю, смиренно промолвил польщенный мистер Брэдли.
На самом деле это означает, не без язвительности заключила миссис Филдер-Флемминг, что вы таки не знаете, кто является преступником.
Нет, конечно, я знаю, равнодушно откликнулся мистер Брэдли, но не могу доказать.
Члены Клуба словно проснулись.
Вы нашли кого-то еще? Вопреки тому, что шансы выявить того, кто соответствовал бы всем вашим условиям, столь мизерны? Сэр Чарлз был обескуражен.
Думаю, она могла бы соответствовать, сказал мистер Брэдли, но я проверил еще не все.
Она! Мистер Читтервик был изумлен.
Да, это женщина. То, что преступление совершено женщиной, очевидно. И это как раз одна из сторон, которую я старался пока обходить. Странно, что до сих пор никто об этом ни слова не произнес. Как раз единственное, что можно с твердостью утверждать, что преступление женских рук дело. Мужчине никогда бы в голову не пришло послать другому мужчине отравленные конфеты. Он послал бы отравленные лезвия для бритья, или виски, или пиво, как и поступил этот мерзавец, приятель доктора Уилсона. Мы же имеем типично женское преступление.
Странно, тихо произнес Роджер.
Вы не согласны со мной, мистер Шерингэм?
Да нет, я просто весь в сомнении, сказал Роджер. Вообще-то дело очень путаное.
Непроницаемое, я бы так его охарактеризовал, многозначительно проговорил мистер Брэдли.
Ну хорошо, нетерпеливо вмешалась мисс Дэммерс, которой надоели бесконечные отклонения от темы и хотелось наконец узнать главное. Вы нам все-таки назовете преступника, мистер Брэдли?
Мистер Брэдли взглянул на нее не без лукавства:
Я же сказал, что это ни к чему не приведет, поскольку я не могу ничего доказать. К тому же тут примешался еще такой пустячок, как дамская честь.
То есть вы опять возвращаетесь к закону о клевете, чтобы не попасть впросак?
О нет, ни в коем случае. Я без малейших колебаний уличил бы ее в убийстве. Тут есть одно серьезнейшее обстоятельство. Дело в том, что эта дама была какое-то время любовницей сэра Юстаса, а в подобные вещи вникать не положено из соображений приличия.
Ах, вот оно что! вырвалось у мистера Читтервика.
Вы желаете что-то сказать? приветливо обратился к нему мистер Брэдли.
Нет, нет, просто меня заинтересовало, не совпадают ли у меня с вами кое-какие соображения. И ничего больше.
Вы имеете в виду вариант брошенной любовницы?
Вот-вот, смутился мистер Читтервик.
Это все так и есть. Вы тоже вышли на эту версию? Брэдли говорил тоном учителя, который с благосклонной улыбкой поощряет способного ученика. Это самая точная версия, по всей вероятности. Если взглянуть на дело исходя из характера сэра Юстаса, то образ терзаемой ревностью женщины, оставленной им, вырисовывается с предельной ясностью. Я совершенно намеренно не стал упоминать о пункте тринадцатом в перечне сформулированных мною условий, а он гласит: преступник должен быть женщиной. Теперь, рассуждая о виртуозности доказательств, хочу сказать, что ведь ни сэру Чарлзу, ни миссис Филдер-Флемминг нельзя в этом отказать, не так ли? И оба они не стали исследовать связь между преступником и нитробензолом, хотя это для дела весьма существенно.
Так вы действительно считаете, что мотивом преступления была ревность? спросил мистер Читтервик.
Абсолютно убежден, твердо сказал мистер Брэдли. Но хочу добавить, что отнюдь не убежден, что жертвой должен был стать сэр Юстас.
Не должен был стать жертвой? спросил Роджер в крайнем смятении. А как вы это установили?
Просто я узнал, скромно поведал мистер Брэдли, что у сэра Юстаса было назначено свидание в тот день, когда произошло убийство. Он держал это в секрете. Ему предстояло обедать с одной дамой, и не просто с дамой, а с дамой, весьма для него привлекательной. Скорее всего это была не мисс Уайлдмен, а другая, и причем сэру Юстасу очень не хотелось, чтобы о ней стало известно мисс Уайлдмен. Но полагаю, что та, что послала ему шоколадки, знала об этой даме. Свидание так и не состоялось, но что свидание отменили об этом она не знала. Мое предположение (заметьте предположение, поскольку я не могу подкрепить его достаточно убедительными доказательствами, лишь исхожу из того, что тут выдвигаются на первый план в качестве улики отравленные шоколадки), словом, мое предположение состоит в том, что шоколадки предназначались совсем не сэру Юстасу, а сопернице той женщины, которая их послала.
Ах! Миссис Филдер-Флемминг была совершенно потрясена.
Это что-то
новенькое, проговорил подавленный сэр Чарлз.
Роджер лихорадочно перебирал в уме имена всех дам сэра Юстаса, о которых он знал, пытаясь представить, кто из этого цветника мог оказаться убийцей. Одну даму он подозревал раньше, но она не очень годилась для роли убийцы, да и сейчас он был в сомнении. Список, казалось, исчерпан.
Видите ли, Брэдли, если дама, о которой вы говорите, то есть та, что послала шоколадки, действительно была возлюбленной сэра Юстаса, то тут церемониться не стоит, сказал Роджер. Наверняка ее имя в связи с этой историей отлично известно в «Радуге», а возможно, и во всех прочих лондонских клубах. Сэра Юстаса скрытным не назовешь.