Дмитрий Сергеевич насмешливо увидел, что его стрела попала в цель. Домешник чуть рукав пиджака не начал жевать от бешенства. Некрасиво он его поддел, но этому борову поделом. Тем более, чувствуется, без драки не обойдется.
Он продолжил:
Вина Запада в двойных стандартах очевидна. И я думаю, находящимся здесь не придет в голову отрицать это. И особенно это касается стран, вошедших в западный блок в конце прошлого в начале этого века. Эти шавки американцев кроме как презрительный взгляд вызвать не могут.
Да и Грузия. Что вы к ней пристали? Этот, как его, Барбакашвили, ихний президент, так рвется в объятия Запада, что вылез уже не только из штанов, но и из трусов. Нормальный человек с ним не только не поздоровается, но и тему эту в обществе приличных людей поднимать не будет. А вы, господин министр, на всю страну. А у экранов, наверняка женщины, люди кушают. Нехорошо, нехорошо.
Дмитрий Сергеевич насмешливо обвел взглядом сидящих и, повысив голос, не давая заговорить встрепенувшемуся Поликарпову: Я бы поставил вопрос так а нет ли здесь вины Российского руководства? Подчеркиваю не России, но правительства России.
Российское государство многие годы, буквально со средневековья, во всяком случае с эпохи Петра Великого или с ХIХ века пытается изображать из себя целомудренную невесту. С одной стороны, стремится состоять в западном сообществе, а с другой, желает иметь какое-то особое положение в мире. Проще говоря, хочет и рыбку съесть и все такое прочее. Нет-с, господа, как говорил Черчилль, нельзя перепрыгнуть пропасть в два прыжка. Или мы входим в западное сообщество и живем по его правилам без всяких оговорок. Без оговорок означает не сдаться на милость победителя, а жить по их нормальным в целом законам. Или строим из себя нечто непонятное. Но тогда нечего обвинять Запад в двойных стандартах. Мы сами по ним живем! И я бы попросил наше правительство, которое, чувствуется, собирается на скорых Лондонских переговорах вести разговор
суровым тоном, подумать об этом.
Мы европейская держава с самого начала своего появления. Но волей, прежде всего, политиков, мы не можем оказаться в европейском анклаве.
Да, на Западе живут обычные люди, не ангелы есть проститутки, мерзавцы, политики. Так ведь и у нас не сплошная территория детских садов. Сближение возможно только двухстороннее. И мы, и они. А то сейчас, судя по всему, и они ждут, и наше правительство целомудренно выжидает с розой в руках, когда же он придет, долгожданный кавалер. А мы, простые люди, в это время страдаем!
Дмитрий Сергеевич сел. Поликарпов посмотрел на него бешеным взглядом. Романов своим спичем занял львиную часть оставшегося времени передачи. У него осталось буквально пара минут эфирного времени. Была не была. Он обольстительно улыбнулся в камеру и сказал:
У нас осталось совсем немного времени и мне бы хотелось завершить дискуссию выступлением министра иностранных дел Российской Федерации Алексея Антоновича Ларионова.
Видно было, что министру второй раз выступать не хотелось. Но и отступать оказалось некуда. Даже без просьбы Поликарпова он должен был бы прояснить позицию правительства.
Я коротко, пояснил он, заранее объясняя поверхностность своего выступления: правительство Российской Федерации, следуя по курсу, прочерченным законно избранным президентом России Анатолием Георгиевичем Мануйловым, стремится ликвидировать все двусмысленности между Востоком и Западом, развивать демократию как внутри страны, так и в мире. Вместе с тем мы не отказываемся от своего национального курса. Растворяться в русле западной политики это, Дмитрий Сергеевич, уж чересчур. Вы понимаете, давать советы всегда легко, а вот проводить реальную политику очень трудно. Как там говорил Гете «Теория суха, мой друг, а древо жизни пышно зеленеет».
Министр обаятельно улыбнулся, словно извинился за выговор Романову и сел.
Что же, развел руками Никита Поликарпов руками, вот и все, что мы успели вам поведать сегодня за сорок пять минут эфирного времени.
Он хотел уже попрощаться, но в это время Домешник, кипящий от гнева из-за слов Романова, бросился вперед с криками «Проститутки, предатели!». Несчастный Захаров, выдвинувшийся вперед, первым попал под удар и отлетел вместе со стулом в объятия растерявшей зрительницы.
Домешник к нему не рванулся. Его целью был зловредный англофил Романов, поиздевавшийся как над ним, так и над всей бедной Россией.
Я тебя сейчас, сволочь! заорал он на всю студию, протягивая руки к груди Романова. Ракетами ПРО нас окружаешь, скотина!
Дмитрий Сергеевич был не из тех людей, кто разрешает тягать себя за борта пиджака. Как-никак он имел второй юношеский по боксу.
Домешник никак не ожидал гнусного нападения. Обычно бил он, а остальные в растерянности отмахивались. Он раскрылся, подставляясь и Дмитрий Сергеевич с легкостью вмазал ему в подбородок.
Домешник отлетел обратно на середину студии и в нокауте растянулся.
Что ж, на этой ноте мы и завершим, воспользовавшись паузой, объявил Поликарпов, подумав, что хоть что-то есть в жизни приятное. Домешника, грубого и невежественного, он не любил, но предпочитал с ним не связываться.