И вас не смутило, что Дедушкин искал выход из трудного положения путем клеветы на меня? Что ж, надо прямо сказать, что ваш нравственный долг имеет очень растяжимые границы.
Я не знаю, что вам говорил Дедушкин, но мой долг адвоката был в том, чтобы найти честный и прямой путь к закону. Я и дал ему совет обратиться в органы внутренних дел с повинной.
Послушайте, Окунь, не надо жонглировать словами. Никакой вы более не правозаступник, никто вас этими полномочиями давно не облекает, а действовали вы не как адвокат, а как подпольный стряпчий.
Как вам угодно будет считать, мне ваше мнение безразлично
Ну это вы напрасно так горячитесь! Я вот смотрю на вас и с огорчением думаю о том, что здесь, на том самом стуле, что вы занимаете сейчас, просидел много часов матерый преступник, вор, признанный особо опасным рецидивистом, по имени Алексей Дедушкин. И он говорил те же слова, что и вы, с той же интонацией, в той же манере, что наводит меня на мысль о подражательности всей его личины. В таких случаях мы говорим, что его поведение вторично. Вряд ли вы мне станете доказывать, что переняли манеру поведения у малограмотного, хоть и очень нахватавшегося
верхушек вора
А я вам ничего не собираюсь доказывать
Вот, вот! Я с вами буду столь же откровенен. Вы юрист и знаете так же хорошо, как и я, что оснований для уголовного преследования в отношении вас не имеется. Отсюда ваша независимость в обращении со мной. Но я должен вас разочаровать.
Н-да? протянул Окунь.
Да. Вы были сначала удивлены, когда решили, что Батон уже сидит у нас, а потом даже этому обрадовались что он может сказать про вас, заурядный вор-майданник? И с вашей точки зрения даже лучше, чтобы он у нас побыл на иждивении, спокойнее. Но штука в том, что Дедушкин на свободе
Да-а? вновь протянул осторожно Окунь.
На свободе и совершил ряд исключительно дерзких преступлений. С последнего места происшествия он украл пистолет и может теперь сотворить что угодно
Но я-то что могу сделать? вдруг, не выдержав, крикнул Окунь.
Вы будете мне помогать искать Батона. Если вы этого не захотите сделать, то я не дам вам сидеть вот так свободненько в кресле и пользоваться моральными привилегиями честного человека только потому, что ваша вина не была юридически доказана.
Что? Что вы хотите этим сказать? шея у Окуня от злости побагровела.
Я хочу сказать, что с вами работал ленивый или неопытный следователь. Я начну землю рыть носом в поисках старых следов. Когда мы возьмем Батона и он расскажет о вас, а он, скорее всего, расскажет, я поеду на все три предприятия, где вы совмещаете работу как юрисконсульт, и привлеку к вам внимание партийной организации и общественности. Там наверняка с большим интересом узнают, что их юрисконсульт в свободное время консультирует уголовников. В общем, обещаю, что я много стараний приложу, чтобы доказать вам: нельзя жить так вот припеваючи только потому, что ты не оставляешь за собой явных следов
Видимо, очень яростно я поведал это все Окуню, потому что он вдруг засмеялся и сказал:
Послушайте, инспектор, чего вы в самом деле так распетушились? Мне ведь Батон не сват, не брат. И у вас наверняка хватает здравомыслия не предполагать, будто мы вместе ходим шарить по вагонам. Отношения у нас с ним действительно старые, но если я вам смог бы помочь его поймать, то сделал бы это с большим удовольствием
Вот с этого начинать надо было, сказал я сердито. Что вам известно о местопребывании Дедушкина?
Ничего. Я действительно не знаю, где он сейчас, но опыт подсказывает мне справедливость слов Альберта Камю
Каких?
«Женщина всегда была последней отрадой для преступника, а не для воина. Это его последняя гавань, последнее прибежище, и не удивительно, что преступников обычно хватают в постели у женщины». Ведь хорошо, черт возьми, сказано! И очень точно!
Савельев, выслушав мой рассказ, сразу сказал:
Это не просто совет! Он на кого-то намекал, но на всякий случай от прямых показаний воздержался.
Ничего себе намеки! Иди проверь в Москве все постели, в которых может валяться Батон!
Есть один вариант, сказал Сашка. Но это не наверняка
Ну-ка?
Давай пошлем телеграмму-запрос в колонию, где отбывал последний раз Батон. У них там могут быть сведения о его переписке, посылках или свиданиях
Можно попробовать. Составишь телеграмму?
Хорошо. Слушай, а этого жука навозного, Окуня, надо бы внимательно отработать, сказал Сашка, недобро ухмыляясь.
Давай с Батоном разберемся сначала.
Зазвонил телефон, я снял трубку.
Стас, это ты? раздался голос Шарапова. Тут вот какое дело из Тбилиси пришло спецсообщение. Ребята из уголовного розыска арестовали месяц назад некоего Зураба Манагадзе, его биография целый уголовный букет. Сейчас он уже во всем сознался. Так вот, вчера на его имя пришли две посылки из Москвы, чемоданы с промтоварами. Ну предъявили ему их он говорит, что в Москве у него из друзей только Алеха Батон, больше не от кого получать вещи. Вот какие пироги, понял?
Наверное, мне в Тбилиси надо лететь
Разделавшись с перепиской, а за время работы по делу ее всегда накапливается предостаточно, я натянул плащ, собираясь в «Метрополь» за билетом в Тбилиси. Вспомнил, что хотел позвонить матери, и подошел к телефону, но аппарат затрещал, опередив меня. Я снял трубку и услышал глухой голос Шарапова: