Кто же о них знает? искренне ответил Шаман. А делать больше шахер-махер нет резона. И накопленным попользоваться не успеешь вмиг загремишь какую-нибудь гидростанцию строить.
То-то я вижу, как ты пользуешь накопленное! Прямо прожигаешь жизнь. А с бабами как устраиваешься?
Ни к чему мне это. Пора о душе подумать.
Ну ты даешь А работой доволен?
Ничего работа, не соскучишься.
Заработок приличный?
Хватает.
А где служишь-то?
В лечебнице ветеринарной. Ты ведь знаешь, я животных люблю.
Санитаром, что ли?
Навроде этого, на машине санитарной. По дворам, по улицам отлавливаем бродячих кошек и собак.
А потом что?
Если здоровые в институты их для опытов передают, а больных усыпляем. Укольчик кольнули пшик, и готово!
Я как-то по-новому посмотрел на него мордастая, опухшая орясина в синих кальсонах. Душегуб. Его по-другому и назвать нельзя было душегуб, и только.
Ты чего так смотришь на меня? спросил Шаман со злобой, с вызовом спросил.
Никак я на тебя не смотрю, смотреть на тебя противно.
Ага, противно! забарабошил Шаман. А я вот с радостью свою работу сполняю, хотя мне собак и жалко маленько.
А кошек?
А кошек когда ловлю, как будто с вами сквитываюсь
С кем это с нами?
С блатными, с вами, проклятущими, мокрушечниками, ширмачами, домушниками гадами блатными, что себя «в законе» считают
А чем же это мы тебе насолили? Ты ведь, как пиявка, от нас и жил всегда!
А страху от вас сколько я претерпел? И милиции всегда боялся, а вас еще пуще. То-то вы всегда деньги мои считали, не раз, наверное, на меня зарились, по глотке «пиской» полоснуть и в подвале у меня пошустрить. Спасибо, Захарушка рядом А теперя конец ничего вы у меня не найдете, и помру копейки вам не перепадет. Надежно себя я обеспечил, надежно, не боись
Дурак ты, Шаман, и псих к тому же. Только кошки здесь при чем?
Как же ни при чем? Вот собака она во всем человек и кошку смертно ненавидит, потому что кошка это как есть вылитый блатной, как есть вор-«законник»! Нрав у этой животной точный копий с уголовника. И кошек я ловить научился, как МУР вас всех, проклятых, ловит.
На мгновение мне стало страшно, потому что показалось, что он совсем с катушек сорвался. И все-таки я его спросил:
Чем же это кошка на блатного похожа?
А всем. Повадки те же, и бессовестность, и нахальство, и ни памяти, ни благодарности, а только форс да жадность глупая!
Меня это заинтересовало, я сказал ему:
А ты поточнее, с подробностями расскажи, потому что я душегубством не занимаюсь, как ты, откуда мне про кошачьи ухватки знать.
Так ты на себя вглядись и как в зеркале углядишь кошачий лик!
Чего же я там узрю? Глаза у меня черные, а не зеленые, волос седой, усов не ношу.
Душа! Душа у тебя, как у кота черная.
Теперь я уже не сомневался, что Шаман сошел с ума.
А он продолжал:
Вот гляди, кот всегда, понимаешь, всегда живет один. Сам живет, как блатной, и кошка ему всегда только на раз нужна как вам. Не бывает у котов товарищей. Собаки от силы своей промеж себя дерутся, как люди в бокс, а коты только от жадности и злобы, потому что у каждой кошки есть свой участок земли, где она себя хозяином почитает. И это у них, как у вас. Вы ведь себе местечко отхватите и держите за него железно мазу, чужой не залетай. Так я говорю?
Так, кивнул я.
Шаман всерьез разволновался, он барабошил, шепелявил, глотал слова, жевал и выплевывал целые пригоршни звуков.
А как появится урка понахальней да посильнее, так у вас пошел в ход кошачий закон толковище за место на бану. Пришел такой кот на помойку, где один уже хозяйнует, и начинают они орать дико, будто кипятком их шпарят. А орут они от трусости своей, хотят визгом пугануть друг друга и драться боятся. Хвосты к земле жмут, кончики дрожат, как головы змеиные елозят. И как видят, что не разойтись, так один, что понахальнее, когтями второму по носу да по глазам, как вы своими «писками»! И каждый норовит сзади заскочить, затылок зубами уцепить, только бы не харей
в харю! Только сзади, сзади, этак трусам и подлецам завсегда удобнее!
Почему же трусам? спросил я. А ты не видел никогда, как котенок здорового пса шугает?
Конечно, видел! счастливо осклабился Шаман. Потому что маленький кот, он уже вроде приблатненный хулиган с ножом в кармане, та его пес али человек тихий завсегда боится и завсегда ему уступит, потому как у того за душой, кроме глупой отчаянности, нахальства, на его ножик опертого, ничего нет, и обычный человек его опасается, смерть принять от глупой злобы не хочет
Ну-ну Значит, за нас с котами расчет ведешь?
Веду! Он на крысу охоту ведет, а я на него с сетью. Хлоп, меня-то криком его подлым не спутаешь! И в сетке сидит, гад! А я уж с первого взгляда скажу лучше ветеринара, есть у него лишай или он еще в институте для науки поживет! А коли у него лишай, то все не уйти ему от моей сетки, не уйти ему от моей клетки, у меня ему место приготовлено.
Сумасшедший экстаз уже полностью захватил его, смотреть на него было невыносимо страшно. Делать здесь было нечего конечно, денег он мне в долг не даст, даже если успокоится. Я осторожно двигался поближе к двери, почему-то опасаясь, что он выхватит откуда-нибудь из тряпья сетку и, накинув на меня, потащит к своим лишайным кошкам. И денег от него я уже не хотел зачем они одинокому, больному паршой и лишаем коту, прячущемуся на помойке большого, совсем чужого ему города