Ветерок трепал локоны моего парика, они мешали мне маркировать цель. Я содрал парик с головы и засунул в карман тут, надеюсь, мной любоваться некому.
Сделал следующую засечку времени на секундомере, и со стороны Садового кольца появился кортеж Хитрого Пса тяжелый «мерседес», замкнутый впереди и сзади черными джипами. Пульсирующий сине-фиолетовый огонь полыхал на крыше ведущего.
Я замер и впился в прицел, а левая рука непрерывно щелкала гашеткой электронного хронометра он регистрировал во времени траекторию движения кортежа.
По-видимому, команды
охране у ворот передавали по радио за несколько секунд до подхода машин грузные створки ворот расползлись, и кортеж, почти не сбавляя скорости, с резиновым визгом баллонов свернул с трассы и резво влетел внутрь комплекса. Ну, это, естественно, только так говорится не сбавляя скорости. В точке поворота кар движется километров двадцать двадцать пять, не больше.
Ворота закрывались медленно, торжественно, как в крематории.
Я еще раз взглянул на секундомер, довольно хмыкнул:
Две секунды семнадцать Нормально!
Осторожно положил на бетон прицел и хронометр, потом перекатился на спину и улегся, раскинув руки. Смотрел в небо. Закрыв глаза.
Наверное, Хитрый Пес был бы рад посмотреть на меня сейчас. Он бы подумал, что меня уже убили.
Александр Серебровский: БОЛИВАР ДВУХМЕСТНЫМ НЕ БЫВАЕТ
Продаем!.. Продаем!.. Продаем!..
Я стоял у окна своего кабинета, рассеянно глядя на муравьиную беготню машин и людей где-то там, далеко внизу, а финансовый директор Палей докладывал обстановку на бирже:
Темпы падения на рынке приблизительно совпадают с нашими расчетами. По моим представлениям, сегодня к концу биржевой сессии начнут обваливаться пакеты крупных держателей.
Что тебе шепчут твои люди из Центрального банка? спросил я, плотно усаживаясь в своем кресле.
Сутки-двое они еще подержатся. Потом резкий подскок ставки рефинансирования.
На сколько?
Минфин настаивает удвоить
Ого! крякнул я. Вениамин Яковлевич, я знаю, ученого учить только портить. Поэтому ничего тебе не говорю, сам понимаешь надо проскользнуть в эту щелочку. Опоздаешь нам хвост отрубят.
Александр Игнатьич, не тревожьтесь, все будет тип-топ! Палей усмехнулся: Чай, не впервой замужем
Как наши немцы из «Вест-Дойче банка»?
Безукоризненно! Другая школа, вздохнул Палей. В наши времена поэт революции сказал бы про них: компьютеры делать из этих людей! Для нас это очень перспективные партнеры, мы у них со временем многое можем позаимствовать
Да-а? Я посмотрел на него с интересом, кивнул: Наверное Я подумаю об этом.
Он встал, а я пультом включил звук в телевизоре, где на экране мелькнула борода председателя Центробанка Дубинина. Телерепортер говорил:
Таким образом, руководство Центробанка и Минфина уверено, что падение цен на внутренние бумаги не является кризисным и вызвано мировыми финансовыми флуктуациями. Государство уверено в своей способности удержать на плаву рынок. Никаких реальных оснований предполагать, что напряженность на рынке ценных бумаг связана с махинациями какой-либо из финансовых групп, на сегодня не существует
Вот видите, Вениамин Яковлевич, никто вас пока и не подозревает в махинациях, усмехнулся я.
Я бы сказал нас, уточнил Палей. Нас никто не подозревает в махинациях
А я бы все-таки сказал вас! Я уткнул ему палец в грудь. Меня горазды подозревать всегда, но тыкать пальцами кишка тонка. А вот вы, если допустите малейший сбой, станете тем самым единожды ошибшимся минером Участь черного козла Азазела печальна и негуманна, но мир сошелся на том, что козла отпущения найти проще, чем справедливость
Палей грустно засмеялся и спросил:
И вы не встанете широкой грудью на защиту? Не дадите мне убежища за вашей необъятной спиной?
Вениамин Яковлевич, вы знаете, как я отношусь к вам Я говорил медленно, глядя прямо в лицо побледневшему Палею, и переход с товарищеского «ты» на официальное «вы» явился зримым водоразделом в разговоре. И степень моего доверия Поэтому хочу быть честным Мы играем в страшные игры по масштабу, по их последствиям И каждый должен понимать цену ошибки Я просто не смогу вам помочь мы затеяли игру на сотни миллионов. Чужих обращаю ваше внимание Сейчас такое время, что каждый русский человек, особенно если он при этом еврей и одновременно серьезный финансист, должен понимать, что за такие игры прощения не бывает. И старый завет не потерялся Боливару
не вынести двоих
Палей механически крутил авторучку на полированной поверхности стола, потом задумчиво спросил:
А вы не думаете, Александр Игнатьич, что, ставя меня в такие жесткие рамки, вы рискуете ослабить мою лояльность вам?
Перестаньте, Вениамин Яковлевич! О чем вы говорите? Ваша лояльность результат разумного взвешенного расчета, а не чувственной нежной привязанности. Наши отношения это не вздохи на скамейке и не свиданья при луне
Безусловно, согласно кивнул Палей. Но лояльность компетентного работника это рыночный товар. У него есть цена.
Я исхожу из этого никто не даст вам большую цену, чем я. Ибо ваша цена это не только ваш астрономический заработок в моей компании. Это еще и моя привязанность к вам. Она так огромна, что я не мыслю нашу жизнь врозь