Тот расщерился еще шире:
Ну, ты даешь! А как я должен называться Борис Абрамычем? Хорошее имя у меня, Николай Иваныч народное, памятное. Душевность и простота в нем
Не выдумывай, махнул я рукой. Это вам железный нарком Ежов Николай Иваныч имечко свое заповедовал.
Хорошая мысль! обрадовался, захохотал, руками замахал. Буду теперь знакомиться: «Николай Иванович Ежов! Я комиссар государственной безопасности»
Я остановил его:
Не преувеличивай. Ты не комиссар. Да и звания такого нет в нынешней службе.
Звания нет, согласился Николай Иванович. Хотя служба-то, слава Богу, есть. Правда, я теперь не по этой части
А по какой? искренне поинтересовался я.
По гуманитарной
Слава те, Христос! закричал я, вскочил с кресла и в пояс ему поклонился. Есть на земле святые люди, которые постоят за сирых и убогих, за обиженных, униженных и опущенных. Ты наверняка в «Амнести интернэшл» служишь?..
Нет, усмехнулся Николай Иваныч. Мы люди серьезные, глупостями не занимаемся делом заняты. Поэтому постарались скостить тебе два года на зоне.
Николай Иваныч, кормилец ты мой и поилец! заорал я и быстро налил себе полный стакан вискаря, хлобыстнул, не задерживаясь, и продолжил свой благостный вопль: Век за тебя буду Богу молиться! И детям, и внукам своим накажу. Вот как родятся дети, вырастят себе внуков, так я им всем сразу и накажу молись, рвань сопливая!
Накажи, Костя, накажи обязательно! серьезно сказал Николай Иваныч.
Я отодвинул стакан, посмотрел грустно, спросил смирно:
Зачем звал к себе, старче?
Этот черт по кличке «Николай Иваныч», глядя через мою голову на экран телевизора, сделал громче звук. Иронически-восклицательный голос Парфенова у меня за спиной сообщил:
Этот год был отмечен триумфом советских спортсменов на зимней олимпиаде в Нагано
Я обернулся и увидел себя на экране.
Героем этих соревнований, символом физической мощи и моральной стойкости советской молодежи на фоне дряхлеющего руководства государства стал двадцатилетний студент Константин Бойко, выигравший две золотые олимпийские медали в биатлоне
Эх ты! Сердечко-то как испуганно и стыдно-счастливо задергалось! Ти-ви-шные щелкоперы и упырь Николай Иваныч выдернули тебя в один миг из реального пространства-времени и швырнули в почти забытую волшебную небывальщину. Фантастический коктейль для матерого идеалиста в мире живо лишь то, чем мы живем.
Истаявшие годы, забытые континенты, смешные ненужные подвиги, воскресшие персоналии, печальные реалии, сумасшествие всей нашей виртуалии.
А на экране я, молодой, упругий, как тетива, злорадно-веселый, пылающий людоедским азартом, дымящийся паром, как жеребец в намете, рву лыжный кросс, на бегу скидываю с плеч лямки карабина, нырком как в море падаю в снег на боевом рубеже. Глубокий вздох, я остановил дыхание, я замкнул накоротко указательный палец и страшную силу смертоносного вдохновения, я в каждый патрон
вложил себя и гремит серия, шестью выстрелами с огромной быстротой бью шесть мишеней. Мгновенно вскочил, закинул за спину карабин и бешеный рывок к финишу
Прыгают черно-белые кадры вот он я, здоровенный, как обожженный кирпич, в спортивном свитере с гербом Советского Союза и надписью «СССР», еще тяжело дышащий, мокрый от пота, красный, растрепанный, счастливо-молодой, полный куража и уверенности в том, что жизнь прекрасна и вся принадлежит мне.
О чем и рассказываю в микрофон журналисту:
Я счастлив, что мои медали тоже попадут в золотую копилку советской команды. Это наш общий успех на благо нашей замечательной родины, давшей нам все возможности в этой жизни
Вот что правда, то правда! Родина действительно дала мне все возможности в этой жизни
И в следующем кадре распадающийся бровеносец Леня Брежнев прикрепляет мне на лацкан пиджака орден Октябрьской Революции.
Обнявшись, мы оба, как бесы в омуте, пропадаем в голубой пучине телевизора. Будто из жизни подсмотрели. А на экране уже снова Леня Парфенов, невероятный красовчук и мудрый всезнатец, Нестор-летописец с НТВ, полный писец! Качает головушкой:
А в жизни все получилось иначе
Во даете! восхищенно помотал я головой. Это вы к моему прибытию передачу обеспечили?
Николай Иваныч вздохнул:
Прости, передачу не обеспечили. Обеспечили, чтобы ты в летопись страны попал.
Он щелкнул клавишей видеомагнитофона, выползла кассета. У меня было пакостное ощущение, будто они подсмотрели мой сон. Они могли копаться в моих воспоминаниях. Значит, могут управлять моим будущим.
Я спросил:
И чего хотите за это?
Да ничего от тебя не хотят! На кой ты нам сдался? Просто подправили мы маленько ход событий, чтоб игра была по справедливости, по-честному
И в чем же наша игра будет? Чтоб все по-честному?
Да у нас с тобой игры и не будет! засмеялся Николай Иваныч. Это как бы нас не касается Он обернулся к телохранителю: Ты, Валерочка, сходи погуляй немного. Мы тут побалакаем немножко, и я поеду. Позову тебя погодя
Сергей Ордынцев: ВОЗВРАЩЕНИЕ
И во сне всплыло воспоминание легко, неслышно, как теплый монгольфьер в этом вечернем сиреневом сумраке.
Мы с Сашкой Серебровским прячемся за приоткрытой дверью учительской, где директор Марк Тимофеевич, которого мы для ясности называли Мрак Темнотеич, орет надсадным нутряным криком на шкодливо-смущенно раскаивающегося Кота Бойко: