Но, насколько я понял, вы ведь гм состоите на службе у принца Ариберта, дяди великого герцога? решил уточнить, в свою очередь, новоиспеченный хозяин отеля.
Именно так. Принц Ариберт тоже будет здесь. У великого герцога с принцем есть дела, касающиеся серьезных финансовых операций, связанных с брачным договором великого герцога. В высших сферах, понятно.
«Для особы столь осторожной ты слишком разговорчив, голубчик», подумал Раксоль, а вслух предложил:
Не выйти ли нам на террасу, как вы думаете?
По дороге троицу остановил Жюль и подал Диммоку письмо.
Только что доставлено нарочным, сказал он.
Нелла на секунду задержала отца и шепнула ему:
Пожалуйста, оставь меня ненадолго одну с этим мальчиком.
Я просто нуль какой-то, пустое место! прошептал в ответ Раксоль с деланным возмущением, ущипнув ее тихонько за руку. Ну ладно, слушаюсь, делай со мной что хочешь. Пойду пока освоюсь в своей гостинице. И любящий отец быстро и незаметно удалился.
Нелла и мистер Диммок сидели вдвоем на террасе и прихлебывали охлажденные напитки. Эта парочка, устроившаяся под сенью растений, расцветших по воле владельца оранжереи в Челси, представляла зрелище очень приятное, и прохожие замечали втихомолку, что в беседе этих двоих, вероятно, зарождался роман. Возможно, так оно и было, но, чтобы предсказать направление развития этого романа, требовалось более близкое знакомство с характером Неллы Раксоль.
Прислуживал им сам Жюль, и в десять часов он принес еще одну записку для молодого джентльмена. Реджинальд Диммок рассыпался в извинениях и, наскоро прочитав ее, пояснил, что его требуют по неотложному делу, касающемуся его светлейшего повелителя. Молодой человек предложил сходить за мистером Раксолем или проводить Неллу к отцу. Но мисс Раксоль весело ответила, что не нуждается в провожатых и собирается пойти спать. Нелла прибавила также, что они с отцом всегда стараются быть друг от друга независимыми.
Как раз в это время Теодор Раксоль снова прошел в личные апартаменты мистера Вавилона, и уже по дороге ему стало ясно, что известие о смене владельца успело достигнуть даже самых глубинных, низших слоев гостиничной вселенной. Во всех тайных ходах этого муравейника стоял гул: удивительную весть обсуждали даже самые последние судомойки, будто и для них такая перемена могла иметь какое-то значение.
Возьмите-ка сигару, мистер Раксоль, предложил добрейший мистер Вавилон, да хлебните вот коньячку, ведь этот самый старый во всей Европе!
Спустя несколько минут между бывшим и новым владельцами знаменитого отеля уже завязался разговор, увлекательный и оживленный. Способность Раксоля сразу схватывать все подробности организации работы гостиницы изумляла Вавилона. Что до американца, то он скоро понял, что Феликс Вавилон король среди владельцев гостиниц. Раксолю никогда прежде не приходило в голову, что держать гостиницу, даже большую, могло быть делом интересным и требующим больших затрат умственной энергии, но теперь он ясно видел, что не отдавал должного этому необычному для него роду бизнеса и недооценивал
возможности, которые открывало перед ним владение гостиницей.
Структура «Великого Вавилона» была громадна и сложна. Раксолю, несмотря на все его гениальные организаторские способности, понадобилось не менее получаса, чтобы в полной мере усвоить организацию работы прачечных отеля, но стирка была лишь одним из сотни других направлений деятельности громадного механизма под названием «Великий Вавилон», и направлением сравнительно незначительным. Система контроля поступления провизии и определения средней пропорции между поставляемым на кухню сырьем и количеством и размером отпускаемых в столовую и в номера блюд отличалась особой сложностью. Когда новый владелец наконец ее усвоил, он тотчас предложил несколько усовершенствований, что повело к длинным теоретическим рассуждениям, потом к отступлениям от темы беседы, а потом Феликс Вавилон, несколько отвлекшись, вдруг зевнул.
Раксоль посмотрел на золотые часы, стоявшие высоко на полке.
Господи боже мой, да ведь уже три часа ночи! Пожалуйста, извините меня, мистер Вавилон, что я задержал вас до столь поздней поры! воскликнул он, испытывая некоторую неловкость.
Уже много лет у меня не выдавалось такого приятного вечера. Вы позволили мне от души покататься на моем коньке. Это я должен просить у вас извинения.
Раксоль поднялся.
Мне хочется задать вам один вопрос, сказал Вавилон. Вы никогда прежде не имели дела с гостиницами?
Никогда.
Ну так вы не знали своего предназначения. Вы были бы величайшим из всех владельцев гостиниц, даже лучше меня, а я не имею себе равных, хотя у меня всего одна, а другие имеют и по шесть. Отчего вы никогда не открывали гостиниц, мистер Раксоль?
Ах, право, не знаю, засмеялся тот. Но вы мне льстите, мистер Вавилон.
Я? Льщу? Вы меня не знаете. Я не льщу никому, разве что иногда какому-нибудь чрезвычайно высокопоставленному постояльцу, и в таком случае непременно делаю соответствующие распоряжения относительно счета.
Да, кстати о высокопоставленных постояльцах: сюда, говорят, завтра приедет парочка немецких принцев? непринужденно поинтересовался американец.