«С ним что-то такое творили там, в тюрьме». Но что? Над ним издевались, каждый божий день ему отравляли жизнь, потому что они все были нормальные, а он нет. В этом ли было дело? Разве это обстоятельство превращало его вину почти что в невиновность? В невинность? Или же дело во мне самом? В том волнении, в том трепете, который пронизывал меня насквозь, с головы до пят всякий раз, когда Клоринда говорила, смотрела на меня Клоринда, моя византийская царевна. Какая вина, виноват в чем? Разве мы виноваты в своей любви? Кто знает, может быть
Разве это дождь? сказал я и указал рукой в сторону долины. Как бы то ни было, я им ничего не сказал.
Вы не сообщили теткам Танкиса о том, что причина смерти не в самоубийстве?
Нет, я этого не сделал.
Хм, вероятно, у вас на то свои причины.
Конечно же, у меня имелись свои причины, однако они были таковы, что я вряд ли решился бы изложить их старшему инспектору. Для того чтобы попытаться объясниться с Поли, потребовались бы изобретательность, ясный ум,
но в тот момент мне их явно не хватало. То есть, к примеру, как объяснить, что сначала я похоже, совершенно бессознательно хотел наказать Клоринду, но когда приступил к делу, то уже ясно понимал, что происходит. Я хотел, чтобы она испытывала отчаяние при мысли, что она стала, пусть и невольно, одной из причин смерти своего племянника. Я был оскорблен тем, как она меня провела ухитрилась передать в тюрьму нож прямо у меня под носом.
И к тому же мое самолюбие было уязвлено подозрениями: что, если моя мать права и сестры Паттузи на самом деле легкомысленные особы и в их доме бывает слишком много мужчин. А ведь Клоринда, именно Клоринда, была раньше помолвлена с кем-то из Ирголи. Помолвка длилась много лет, а потом, бог весть по какой причине, свадьба не состоялась. В общем, раз уж известие о самоубийстве повергло ее в такую скорбь, я не хотел, чтобы она утешилась, узнав, что на самом деле самоубийства не было.
Как бы то ни было, доктор Орру ничего не знает, кроме того, что он уже рассказал. Он прибыл, когда все уже закончилось Инспектор Поли попытался оживить нашу беседу.
Знаю, я видел его.
А что Каррус, тюремный надзиратель?
Я поговорил и с ним тоже. Я попросил его показать, как именно он нашел Филиппо Танкиса.
А он?
А он мне взял и показал, как это было.
Как, вы и ему велели усесться на пол?
Я согласно кивнул головой в ответ, едва сдерживая смех.
Вы самый настырный человек из всех, кого я знаю!
Я счел этот отзыв за комплимент, но мне все равно было плохо. Эта история с Клориндой и ножом никак не шла у меня из головы, возможно, мне следовало бы поговорить о ней с Поли.
Тем не менее мне все равно нужно повидаться с Каррусом, он должен дать мне объяснения по поводу ножа, который оказался в распоряжении Танкиса. Скажу больше: я к нему отправляюсь немедленно, хотите пойти со мной? спросил меня Поли, словно читая мои мысли.
Одну минутку, сказал я, втянув в себя побольше воздуха, только одну минутку, и я иду с вами.
Хорошо здесь наверху, тихо вздохнул Поли.
В этот момент в разговор вмешался инспектор Поли:
Сколько человек было на посту в ту ночь?
Каррус покосился на него.
Аккурат в тот час? начал тянуть он. Как сказать-то Да и потом, еще неизвестно, может, кто в другом крыле был Ты вот, может, хочешь удружить коллеге своему, обход за него пройдешь, а он тебе потом стаканчик поднесет. Ну, что уж там, мы-то с вами знаем, как оно есть на самом деле, не будем зря разговоры говорить о том, чего не бывает.
То есть на самом деле нет точного списка, кто в какую смену дежурит, подытожил Поли.
Каррус поскреб затылок под шапкой.
Тут еще надо подумать. Я пришел в пять, а в крыле, где был Танкис, тогда были только Руйу и Фоис.
Я занес эти имена в блокнот и спросил, пока писал:
Посетители были?
Каррус просиял:
Ну, это совсем просто проверить! Там же есть журналы. Никто не проскочит, на входе дежурит Лиори, а он злой, как собака цепная, никого не пропустит. Мы можем прямо сейчас и пойти посмотреть.
Поли бросил на меня многозначительный взгляд.
Мы бы предпочли вначале взглянуть на камеру.
Как вам будет угодно, отозвался Каррус и повел нас за собой.
Войдя в камеру, мы бросились в разные углы, как два спущенных с поводка легавых пса в погоне за добычей. Пол камеры ровный слой тускло-серого цемента уже дочиста отмыли дезинфицирующим раствором.
Хорошо поработали, стало совсем чисто, похвалил Поли.
Стоящий в дверях Каррус довольно ухмыльнулся.
Еще бы, тут кровищи-то было Они ж, может, и преступники, что здесь сидят, но ведь тоже люди! высказался он по поводу будущих обитателей камеры.
Почти совсем чисто! заорал я, налегая на это «почти» и поднимая вверх указательный палец.
Поли оставил свои поиски, Каррус влетел в камеру.
Что у вас там? спросил меня уполномоченный инспектор, щурясь и пытаясь рассмотреть мой палец.
Это дерево! объявил я, выдержав небольшую паузу, я хотел произвести как можно более сильное впечатление. Это частички дерева.
А что, это важно? спросил меня Поли, пока мы шли по коридору, который должен был вывести нас ко входу, где находились журналы посещений.