Его спутница все еще говорила.
Подожди его здесь, - заметил он, постучав в дверь с цифрой "Один". Хочет тебя видеть. Обещал, что приведу тебя с собой.
Их впустил в большую комнату, до неприличия ярко освещенную, флегматичный молодой человек в белом халате и очках с очень толстыми камешками.
Входите, сэр. Рад вас видеть, - сказал он, провожая пожилого мужчину к креслу рядом с туалетным столиком.
Дядя Уильям благодарно хмыкнул и сел.
Это Генри, Кэмпион, - сказал он, помахав пухлой рукой. Хороший парень, Генри.
Молодой человек просиял и поставил стул для другого гостя. Ему удалось сразу передать, что он совсем не уверен, ведет ли себя как первоклассный слуга, но считает, что есть очень хороший шанс, что так оно и есть.
Капельку хорошего виски, сэр? - с надеждой спросил он.
Дядя Уильям выглядел заинтересованным. Хорошая идея, - сказал он задумчиво, и Генри покраснел, как будто получил комплимент.
Пока подносили графин, у Кэмпион было время понаблюдать за залом, в котором резко контрастировали три разных стиля. Здесь был витиеватый вкус оригинального дизайнера мебели, который перешел к турецкому ковру и кушетке с позолоченными ножками; несколько милитаристская аккуратность и любовь к гаджетам, выраженные в баре, спрятанном в старом шкафу для граммофона, который, очевидно, был вкладом Генри; и что-то еще, не так легко поддающееся определению. Помимо кучи бумаг, в основном фотографий и телеграмм, было несколько странных указаний на личные интересы Джимми Сутана. Две или три дешевые механические игрушки лежали на туалетном столике рядом с коробкой лакричника всех сортов и букетом белых цветов, а на полке в углу стояли очень красивый белый Хотей и отрывной календарь с астрологическим прогнозом на каждый день года.
Дядя Уильям откинулся на спинку стула, яркие огни заиграли на двойном ряду почти белых кудрей на его пухлой розовой шее. Он выглядел мирским и добродушным, и каким-то фальшивым, с
серьезными водянисто-голубыми глазами и непривычно важным выражением лица.
Ну, требовательно спросил он, есть что-нибудь новенькое?
Генри сделал паузу, раскладывая костюм, но не обернулся.
Мне это просто кажется забавным, сэр, - угрюмо сказал он. Мисс Финбро может относиться к этому серьезно, но я нет.
Мисс Финбро, да? Дядя Уильям прочистил горло. Должно быть, дела у нее совсем плохи, чтобы так завестись, я думаю.
Вы бы так сказали, сэр. Генри был намеренно уклончив и по-прежнему не оборачивался.
Мужчина постарше замолчал на мгновение или около того.
Может, в этом и нет ничего особенного, - сказал он наконец.
Генри резко обернулся, его лицо было красным и несчастным.
Театральные деятели не похожи на обычных людей, сэр, - выпалил он, краснея от стыда за собственную нелояльность. Я новичок в этом деле и замечаю это. Они театральны. Вещи значат для них больше, чем они значили бы для вас или меня мелочи имеют значение. Нигде нет более приятного джентльмена, чем мистер Сутане; никто этого не отрицает. Но он был в театре всю свою жизнь, и он не был похож на обычного человека. Предположим, что время от времени случаются мелочи? Разве они не происходят всегда? Быть в театре - все равно что жить в маленькой деревушке, где все смотрят друг на друга и гадают, чем они займутся дальше. Он маленький, вот что это такое. И мисс Финбро... Он резко замолчал. Кто-то со скрежетом повернул дверную ручку, и вошел Джимми Сутейн.
Он на мгновение остановился, улыбаясь им, и Кэмпион почувствовала то странное свойство чрезмерного подчеркивания, которое присуще всем очень сильным личностям, впервые увиденным вблизи. Внезапно оказавшись лицом к лицу на расстоянии пары ярдов, Сутане представил увеличенную, чем в жизни, версию своего сценического "я". Черты его знаменитой улыбки были выгравированы на его лице глубже, чем казалось возможным для такого худощавого человека, а глаза с тяжелыми веками под огромным куполом лба были скорее отчаянно усталыми, чем просто уставшими.
Привет, дядя, - сказал он. Этот мистер Кэмпион? Ужасно мило с твоей стороны, что ты пришел. Боже, я устал! Генри, дай мне выпить. Боюсь, это должно быть молоко, черт возьми.
Приятный мальчишеский голос оказался неожиданно звучным, и когда он закрыл дверь и вошел в комнату, помещение, казалось, стало меньше, а стены более прочными.
Пока Генри приносил стакан молока из буфета бара и помогал ему снять одежду и надеть халат, происходил постоянный поток прерываний. Взволнованные фигуры в смокингах просунули головы, извинились и исчезли. Приходили новые записки и телеграммы, и телефон звонил не переставая.
Кэмпион откинулся на спинку стула в углу и наблюдал. После вежливого приветствия Сутане, казалось, забыл о своих гостях. В нем чувствовалось нервное напряжение, подавляемая возбудимость, чего не было заметно на сцене. Он выглядел измученным, и нервная сила, исходившая от него подобно вибрациям динамо-машины, не была направлена на что-то одно, а вырвалась наружу безрезультатно, создавая атмосферу, которая была тревожной.
Небольшая кульминация наступила, когда он набросился на ничего не подозревающего новичка, который робко открывал дверь, и отправил его убегать со страстным протестом.