(15771649) в том, что у Нонна «речь часто дифирамбична »,что для «Деяний Диониса» может быть извинительным, но совершенно не соответствует содержанию парафразы.
Уже упоминавшийся Себастьян Крамуази особенно высоко ставит Нонна как теолога: каждый эпитет первых стихов парафразы направлен, согласно Крамуази, против одной из ересей: χρονος (невременный) против арианства, κίχητος (невозмущаемый) против евномианства, μήτωρ (не имеющий матери) против валентинианства; таким образом Крамуази приравнивает структуру нонновских стихов к структуре важнейших догматов церкви, в центральных определениях которых каждое слово (часто это такие же отрицающие эпитеты) отсекает одну из ересей.
Упадок репутации Нонна как поэта сразу компротирует его и как богослова: Гейнсий упрекает Нонна в ересях арианства и полупелагианства: ведь Нонн называет Святого Духа γνν πνεμα. или πνεμα вместо γιον πνεμα и не употребляет слово μοούσιος. «Aristarchus sacer» привлек к себе внимание филологов и теологов того времени: Салмазий возмущался необоснованно возводимой на Нонна клеветой.
В начале XIX века, как отмечалось выше, вновь пробуждается интерес филологов к «Деяньям Диониса»; они снова начинают издаваться. Еще в 1753 году швейцарский поэт И. Бодмер переводит на немецкий эпизод похищения Европы. Толчок для новых исследований Нонна с филологической точки зрения дали француз д'Анс де Виллуасон своим письмом «Epistola de quibusdam Nonni Dionysiacorum locis ope notarum emendatis» и англичанин Г. Вейкфилд, исправивший чтение многих мест «Деяний Диониса» в своей «Silva critica». В Германии наблюдения над нонновской метрикой издал Г. Германн, открыватель «моста Германна», в своей «Dissertatio de aetate scriptoris Argonauticorum». Η. Шоу пересказал содержание «Деяний Диониса» в «Commentarium de indole carminis Nonni eiusdemque argumento». Дж. А. Вайхерт старался уничтожить предубеждение, сложившееся о Нонне, с помощью исследования эпического искусства панополитанского поэта в своей книге «De Nonno Panopolitano». Известный мифолог Фр. Крейцер, написавший предисловие к изданию X. Мозера, исследовал мифологическое содержание «Деяний Диониса».
Петербургский
ученый граф Сергей Уваров в своем докладе защищал поэтический талант Нонна, называл его солнцем греческой поэзии, которое вместе с Гомером и по прошествии двух тысячелетий все так же сияет на поэтическом небосклоне, хотя его лучи лучи заката:
δυόμενος γρ ζομως ζηλιός ίστιν τι .
Во второй половине девятнадцатого века исследования Нонна становятся более частыми; но уже почти все они посвящены «Деяньям Диониса», а не парафразе.
Нонн в XX веке: общий замысел и композиция поэмы
Схема Штегеманна исходит из плана панегирика: Менандр советовал строить его по следующей схеме: вступление, род, отчество, рождение, воспитание, образование, деяния на войне, деяния во дни мира, сравнение . Все эти элементы обнаруживаются в «Деяньях Диониса» в надлежащем порядке: только сравнение «синкрисис», самый важный, итоговый элемент, перенесено в центр и сделано осью зеркальной композиции. «Деянья Диониса» это панегирик во славу царягероя, затрагивающий те же темы, что и риторическая похвала. Последние песни поэмы, заканчивающиеся восхождением Диониса на небо, написаны, по мнению Штегеманна, под влиянием восточных идей о правителе, боге и спасителе. Во многом эти выводы Штегеманна остаются неоспоримыми и теперь. Схематически композиция поэмы у Штегеманна выглядит следующим образом: