Вам уже казалось, что отвечают молодые суворовы и наполеоны, посвятившие свою юность на изучение бесчисленных походов более и менее великих полководцев, и вдруг разочарование: одни верхи, одна блестящая внешность.
Можно было предполагать, что испытуемый проглотил целую историческую библиотеку; при ближайшем же рассмотрении единственным источником его эрудиции оказывается какой-нибудь тощий сборник военно-исторических примеров, уделяющий на очень сложные явления, как, например, война 1870-71 года, всего 1-2 страницы.
Как ценно действительное знакомство с военно-историческими
событиями, хотя бы в самых скромных пределах, и как жалок этот явный суррогат знания.
Мне бросилось в глаза военно-историческое сдабривание ответов по различным наукам потому, что оно ярче всего, что здесь связь преподавания с энциклопедическим словарем заметнее всего, потому что в этой отрасли существует целая промышленность ряд печатных сборников, специальная цель коих не развитие в учащемся понимания военного дела, а облегчение ему экзаменационной страды: это как гигантская шпаргалка, которая позволяет принимать более начитанный, более ученый вид, чем он на самом деле есть. В один день постигается вековой опыт...
То же происходит и в других военных науках; идейная шпаргалистика пустила свои корни в виде различных более или менее явных катехизисов, сокращенных и повторительных курсов и т.д. Рынок отвечает спросу.
При известном школьном застое требования экзаменаторов как бы вырождаются, становятся все поверхностнее, шаблоннее и, пожалуй, снисходительнее. С другой стороны, со стороны экзаменующихся развивается целая техника преодоления барьера на жизненном пути, представляемого экзаменом. Каждому свойственно стремление показать товар лицом; экзамены развивают это свойство в высшей степени; появляется своеобразная смотровая техника. Перед каждым экзаменующимся встает задача с наименьшей затратой усилий приобрести по данному предмету наиболее ученый вид.
Существует целый ряд и больших учреждений, и отдельных лиц, которые в короткое время натаскивают к экзаменам. Это зло пустило порочные корни в различных технических специальностях, где приходится считаться с большим конкурсом. Оно значительно проникло и в военную школу.
Некий гениальный репетитор сумел в один вечер вдолбить ученику средних способностей, совершенно незнакомому с химией, столько необходимых на экзамене сведений, что на следующий день ученик с отличием отвечал по обширной программе курса перед довольно строгим экзаменатором.
Каков был удельный вес приобретенных знаний? Какова их пригодность для практики? Что получил ученик в отношении развития своих логических способностей, развития своего взгляда на окружающие явления? Конечно, ничего; в нем была подавлена частичка его индивидуальности, частичка его способности к самостоятельному мышлению; развилась способность приспособляться под любые требования. От таких знаний мозг человека не получает силы; он линяет, стареет; заметная личность перерождается в одного из многих, в единицу толпы.
Если так берутся барьеры в точных науках, как химия, то же возможно, и даже в большей степени, в военных науках, положения которых часто имеют менее определенную формулировку. Нужно, чтобы люди учились военному делу, а вместо этого приобретаются знания, годные только для экзаменов; в военном деле не совершенствуются, а сплошь и рядом совершенствуются лишь в технике экзаменационных ответов по тактике, стратегии, военной истории и т.д., что для армии, конечно, никакой ценности не имеет. Поэтому-то и связь этого поверхностного энциклопедизма с работой в поле имеет такой искусственный характер. Это своего рода искусство для искусства, тайный союз обучающих и обучаемых против разума.
Практика школьных испытаний часто разменивает военно-научное исследование на ряд ходячих истин, на ряд общих положений, на ряд экзаменационных вопросов и ответов. При поверхностном к ней отношении мысль удивительно мельчает и стареет: глубокие морщины разбивают ее на ряд положений, не возбуждающих возражений и споров, но и не обильных выводами.
С одной стороны, нельзя не сознаться, но с другой, нельзя не признаться... вот обычная формула людей, скользящих по верхам военного дела. Поверхностное знание естественно обуславливает неуравновешенность поведения. Держаться одного берега, держаться одного решения становится невозможно... Широкий взгляд!
На самом деле поверхностный энциклопедизм совершенно не способен к широкому взгляду. Скользя по верхам, можно работать лишь применяя понаслышке готовые шаблоны, хватаясь за чужие, не переработанные идеи. Легкомыслие это настоящая цитадель шаблона, и чудится мне, в наш век великий Суворов боролся бы больше с легкомысленными всезнайками, чем с мрачными немогузнайками.
Русский Инвалид. 1908. 174. 6 августа.
Из жизни иностранных армий
влияние имели небылицы, относящиеся к великой французской революции: прекрасная легенда о толпах волонтеров, стекавшихся отовсюду под знамена, о неопытной и необученной милиции, разбивавшей и гнавшей лучшие солдатские армии. К чему, казалось, нужна была солдатская выучка, если опыт показывает, что при высоком патриотическом подъеме чувств можно побеждать ученых, оставаясь неучем? К чему знания, если все зависит от духа?