В Дюссельдорфе, на одной из явочных квартир, состоялись последние уточнения предстоящей операции между Шелленбергом и профессором Кринисом. Договорились, что, если разговор с англичанами не будет идти, как задумывалось, Шелленберг снимет монокль левой рукой, и Кринис должен замолчать. Если правой, то все идет хорошо, и профессор должен участвовать в разговоре, помогая Шелленбергу. И последнее если Шелленберг скажет, что у него болит голова, это значит, что разговор надо прервать.
И еще если Шелленберг достанет из коробочки аспирин от головной боли, то разговор вообще не надо начинать.
До Арнхема доехали благополучно, но на указанном месте встречи никого не было. Стали ждать. Профессор, не имевший опыта в подпольной работе, стал нервничать. К машине приблизились двое голландских полицейских и попросили показать документы, подозрительно спросив, что приехавшие здесь делают, кого ждут
В машине было трое немцев, их всех проводили в полицейский участок. Там их основательно обыскали, проверили багаж и начали допрос по всем правилам. Шелленберг понял, что эта остановка организована английской разведкой, как превентивная мера. Поручив проверку голландской полиции, они не несли ответственность за случайности и подвохи.
Не волнуясь, Шелленберг стал качать права, потребовал вызвать адвоката. Но тут он разволновался по-настоящему на столике, где были разложены их вещи для проверки, он заметил коробочку, в которой были таблетки аспирина от головной боли, он вспомнил, что таблетки завернуты в аптечную обертку, на которой можно прочитать «Медслужба СС».
Это могло провалить всю операцию. Как они, гражданские лица, смогут объяснить, что получают лекарства в этой аптеке? Шелленберг, продолжая кричать и размахивать руками, сбил со стола, будто случайно, щетку для волос и лекарства, стал под столом поднимать и положил в рот пакетик.
Но, увы! Проглотить ему его не удавалось. Вновь истерика, опять сбил коробочку, но на этот раз под столом выплюнул аспирин. А полицейские ничего не заметили, отпустив наконец задержанных, извинившись.
На выходе из участка Шелленберг и его компаньоны столкнулись с английскими разведчиками. Стивенс и Бест сказали, что давно их ищут. Немцы-сделали вид, что нет проблем, и сели в бюик англичан.
Кринис безупречно справился со своей ролью этого очаровательного венца трудно было заподозрить в том, что он нацист. По пути
в Гаагу ситуация разрядилась, и когда входили в Бюро английской разведки в Гааге, все были в хорошем расположении духа.
Разговор начался о высокой политике и длился не менее четырех часов. Предстояло в письменной форме составить документ для передачи английскому правительству, в котором обе стороны должны были четко определить свои позиции на случай заключения мира после падения Гитлера и его режима.
Обсуждение шло без проблем. Единственный человек, кого это не радовало, был Шелленберг. Злосчастный монокль он не мог снять ни правой, ни левой рукой, боясь насторожить профессора. У Шелленберга, от непривычки курить английские сигареты, которыми его угощали, разболелась голова, но он не мог заговорить об аспирине тогда прощай переговоры!
Наконец обе стороны обо всем договорились. Капитан Стивенс вышел из кабинета, чтобы сообщить в Лондон по телефону об окончании переговоров. Шелленберг побежал в ванную комнату освежить лицо и протереть уставший глаз, жалея, что тогда под столом не смог проглотить аспирин. За спиной он услышал голос капитана Беста:
«Скажите, дорогой Шеммель, вы всегда монокль носите?»
Англичанин рассеянно раскачивал свой монокль на шнурке. К счастью, Шелленберг стоял к нему спиной, наклонив голову над умывальником, и ему удалось скрыть, как он страшно покраснел. Выпрямившись и взяв полотенце, он ответил:
«Странно, я хотел сам вас об этом спросить!»
Разведчики обоих сторон продолжали дружескую беседу и за ужином в доме капитана Стивенса, который сообщил немецкой стороне, что политические условия берлинских оппозиционеров приняты английским правительством.
Третьим участником этой встречи с немецкой стороны был агент F-479, профессор политической экономии. Он не чувствовал себя достаточно свободно с англичанами, которых должен был знать по долгу службы лучше остальных. Видя это, Шелленберг отвел его в сторонку и пообещал, что переведет его в Германию.
Ужин удался, прошел по высшему классу хозяйка дома подала устрицы. Жена капитана Беста была дочерью голландского генерала ван Рииса, художницей. Шелленбергу она показалась очень интеллигентной и привлекательной. Вальтер безумно влюбился в течение восьми дней он обдумывал план ее похищения, а мужа упрятать в лагерь. Но, к сожалению, разведчики не могут себе позволить такую роскошь, как чувства, особенно работающие у Гейдриха. Оставалось довольствоваться разговорами о музыке и живописи.
Затрагивали и политику англичане в случае неудачи в войне были готовы продолжать борьбу и на территории Канады, если понадобится. Немцы обещали поговорить об этом со своими коллегами.
И действительно, в канцелярии Гитлера они обсудили все вопросы с Гиммлером, Гейдрихом, Гессом, Кейтелем и Борманом. На вопрос Гитлера о впечатлении, которое вынес Шелленберг от этой встречи, тот ответил откровенно: