Спазмы опустошают. Но быстро заканчиваются. Мне становится легче. Пытаюсь подняться. Но штормит так
Возьми, подает мне полотенце. Раковина там. Умойся.
И наконец оставляет одну.
В груди нарастает смятение. На слабых ногах встаю, хватаясь за стены. И стараясь не смотреть на себя в зеркало, включаю холодную воду, подставляя под ледяную струю свои ладони.
Вместе с водой в канализацию уходит и слабость.
Быстро ополоснув лицо, чувствую себя более чем сносно.
Оглядываюсь.
Черт.
Даже окон нет.
Ищу, что может помочь выбраться отсюда. И ничего не нахожу. Даже бритвенного станка нет. Только щетка, зубная паста и флакончики с разной мыльной лабудой.
Неужели он настолько предусмотрителен.
Ладно. Возможно, найду, чем себя прикрыть, пока он не вернулся.
Обхватываю себя за плечи в поисках халата или полотенца. Но кроме маленького огрызка, того самого полотенца для лица, что он заботливо подал, прежде чем уйти, здесь не вижу.
Но делать нечего.
Поднимаю его с пола. Обтираю мокрые волосы, неприятными сосульками свисающие по спине. Становится немного теплее. Уже не так яро стучу зубами и дрожу. И на этом спасибо. Наспех обтираю тело и обычный хлопчатобумажный комплект: лифчик и трусики. Хорошо, не нацепила на себя более откровенное. Отвоевала, так сказать, у себя право на это совсем обычное. Не люблю носить кружева. Как-то неудобно. Да и слова мамы в голове, что приличные и умные девочки такого не позволят на себя надеть, даже после ее смерти являются неким табу не только по поводу белья, но и на многие вещи.
Навыпей, вздрагиваю от голоса позади себя. Резко поворачиваюсь. И снова смотрит так, будто я не человек с душой и интеллектом. А вещь, кукла, да его собственность, с которой приятно проводить время, но не более.
Перевернув вертикально маленькое полотенце, которое стало тяжелым от влаги, стараюсь укрыться, спрятаться от его тяжелого взгляда, прикрывая часть груди, оставляя открытыми лишь бедра да ноги.
Переступаю с ноги на ногу и ежусь, но не от холода, а от него.
Его фигура, заполняющая все пространство, довлеет надо мной. И дело скорее даже не в фигуре. А в энергетике. Темной, доминирующей. Хотя и горжусь собой, что под его взглядом стараюсь не тушеваться, а с показной неприязнью смотреть, всем своим видом показывая, что пить предложенную мне мутную жидкость не буду.
Это поможет побороть тошноту.
Трясу головой. Ну уж нет.
Направляется ко мне. Я невольно делаю шаг назад и оступаюсь, с ужасом наблюдая, как Горький в одно мгновение сокращает эту смешную между нами дистанцию и подносит стакан к моим губам.
Упрямо сжимаю губы.
И все равно, что его взгляд метает черные молнии.
Стоим так несколько секунд.
Он ждет, буравя и продавливая. И я не сдаюсь, словно от этого зависит моя жизнь.
Это всего лишь сорбент, ничего криминального.
А вкололи мне тоже ничего криминального, спрашиваю и ловлю его реакцию. Не нравится мое пояснение. Вот тебе, ликую внутри, когда вижу, как он слегка морщится, опуская при этом руку со стаканом.
Пошли.
Куда?
От его «пошли» мой боевой настрой быстро сдувается. Возвращается страх. Его острые лапки бегут по коже, оставляя за собой след колючих мурашек.
Он не отвечает, лишь поворачивается ко мне спиной и выходит из ванной, оставляя открытой дверь.
Стою. Жду. Пока пульс не придет в норму. Набравшись смелости, выхожу, уговаривая себя, что вечно в ванной сидеть не будешь.
Обычная спальня. Дорого обставленная. Но без излишеств. Огромная кровать, не заправленная, кстати. Шкаф, палас с высоким ворсом. Окно выдыхаю, чувствуя, как надежда скребется в груди. Но рано радоваться. Потом, когда останусь одна, попробую сбежать. Меня же оставят одну?
Насупившись, смотрю на Горького, стоящего возле шкафа. Он резко стягивает с себя футболку. А у меня дыхание перехватывает. Боже. Нет. Пожалуйста. Насилия над собой я не выдержу. Как в замедленной съемке, слежу за его руками, расстегивающими пряжку на брюках. Внутри все покрывается льдом и сразу трещинами, разлетаясь на мелкие осколки.
Зачем вы раздеваетесь, дрожащим голосом спрашиваю и прикусываю язык, поняв, что уже произнесла это вслух.
Вскидывает голову, окидывая меня заинтересованным взглядом. Замирает на моем лице
Я, так же как и ты, слегка промок, если ты не заметила, распрямляется в полный рост, оставаясь в одних боксерах. А я дышать забываю и отвернуться тоже, пока он, открыв шкаф, достает оттуда обычные джинсы и очередную темную футболку и не торопясь начинает одеваться. Не знаю, куда и смотреть. Утыкаюсь глазами в пол. Но мозг подло фиксирует все до малейших подробностей, качая меня в сторону безграничного стыда и любопытства. Он красивый мужчина. Вернее красиво сложенный. Длинные накачанные ноги, сильные бедра, мощная грудь.
Боже, краснею как школьница. Но и правда школьница. Голую грудь я видела разве что у брата да отца на море мы ездили один раз. Мать считала такой вид отдыха ерундой, предпочитая таскать меня по музеям и выставкам.
А здесь совершенно посторонний мужчина. Да и сама стою в нижнем белье.
Дайте мне одежду, требую, запоздало понимая, что мои слова могли прозвучать излишне грубо.