Сейчас это «как женщина нравишься» выбивает почву из-под ног. Нельзя со мной так. Нельзя со мной играть. Мне уже было больно. Я боюсь еще что-то начинать, боюсь снова ошибиться, снова довериться и снова остаться одной. В горле стоит ком, мешающий сделать вдох, а пальцы сами собой сжимают край скамейки, будто ища опору в этом внезапно потерявшем устойчивость мире.
- Это невозможно, - выдыхаю, и сама жалею о сказанном. - Ты еще пожалеешь, что сказал это. Давай забудем.
- Я не мальчик, Альбина, - он не улыбается, его лицо остается серьезным, а взгляд теплым и твердым одновременно.
Он говорит четко, спокойно, не давая мне съехать со скользкой темы, не позволяя отшутиться или сделать вид, что не поняла.
- Если что-то говорю, значит, обдумал. Я тебя не тороплю. Понимаю, что сейчас тебе сложно и совсем не до новых отношений. Но я буду ждать. Просто сейчас, я хочу, чтобы ты знала, жизнь не закончилась, она только началась. И в этой новой жизни рядом может быть тот, кто не предаст.
Рома в этот момент подкатывает к нам, красный от напряжения, но сияющий, как начищенный пятак. Его глаза горят от счастья и гордости за себя. Он не дает Дамиру договорить, но я все понимаю и без слов, по тому, как он смотрит на меня без давления, но с такой твердой
уверенностью, что становится немного легче дышать.
- Мам, Дамир, я научился тормозить! - Рома останавливается перед нами, слегка покачиваясь на роликах, но уже гораздо увереннее, чем час назад.
- Молодец, - отвечаю, чувствуя, как губы сами растягиваются в ответной улыбке, но взгляд все еще прикован к Дамиру.
Он так же не отводит глаз, и в них нет ни игры, ни жалости только твердая уверенность в сказанном, в своих чувствах, в том, что он готов ждать, сколько потребуется.
Сердце бешено колотится, будто пытается вырваться из груди, но впервые за долгое время не от страха.
И впервые за долгое время сердце хочет верить, хочет рискнуть, хочет попробовать снова, несмотря на все прошлые ошибки и боль.
Глава 35
Альбина
В спа-центре царит расслабляющая тишина, нарушаемая лишь тихим журчанием фонтана в углу холла. Аромат лаванды и эвкалипта висит в воздухе, помогая расслабиться.
Мягкий свет бра освещает стойку администратора, где я аккуратно раскладываю новые буклеты с перечнем дополнительных услуг, на этой неделе мы ввели ароматерапевтические программы, и нужно обязательно проинформировать клиентов.
Мои пальцы скользят по глянцевой бумаге, выравнивая стопки, пока я мысленно составляю список дел на завтра.
Алина и Катя в это время складывают пушистые полотенца в бельевые шкафы, их тихий смех доносится из глубины зала.
До закрытия осталось пять минут, последние клиенты уже ушли, и мы неспешно готовимся к окончанию рабочего дня. В воздухе витает приятное ощущение завершенности, все процедуры проведены, претензий нет, выручка хорошая.
- Альбина Викторовна, в массажном кабинете все чисто, - докладывает Катя, протирая руки антисептиком. Ее голос звучит устало, но довольно, ведь тяжелый день подходит к концу. На ее лице читается облегчение, ведь завтра у нее выходной, и она явно строит планы.
Я киваю, собираясь похвалить девочек за хорошую работу, как вдруг резкий звук распахивающейся двери нарушает умиротворенную атмосферу. Звон стеклянной двери, ударившейся о стену, заставляет всех вздрогнуть.
Ира врывается внутрь, и первое, что бросается в глаза, ее лицо, искаженное шрамами, с еще не зажившими рубцами, будто кто-то провел по нему острым ножом.
Ее когда-то ухоженная кожа теперь покрыта красными полосами заживающих ран, левый глаз слегка припух, а губа перекошена швом. Глаза горят безумием, руки дрожат, а дыхание прерывистое, словно она бежала сюда через весь город. От нее пахнет дешевым парфюмом, перебивающим больничный запах мазей.
- Довольна?! - ее голос режет воздух, заставляя девочек замереть на месте. Алина роняет сложенное полотенце, а Катя инстинктивно делает шаг назад. - Это ты во всем виновата!
Я медленно откладываю пачку буклетов и выпрямляюсь, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Но не от страха, а от ярости, которая мгновенно наполняет грудь, горячей волной поднимаясь к горлу. Мои ладони сами собой прижимаются к стойке, пальцы впиваются в деревянную поверхность.
- Ира, успокойся и уйди. У меня нет времени на твои истерики, - говорю я, стараясь сохранить спокойствие, хотя внутри все клокочет.
- Нет времени?! - она бьет ладонью по стойке, опрокидывая стакан с ручками, и они рассыпаются по полу с громким стуком. - Из-за тебя я попала в аварию! Мне пришлось уезжать из города, таксист был пьян, мы перевернулись! Посмотри на меня! Я изуродована! Моя жизнь кончена, а ты должна мне компенсацию!
Ее слова звучат нелепо. Я вижу, как Алина незаметно набирает номер телефона, вероятно, собираясь вызвать полицию, но останавливаю ее едва заметным жестом. Вдыхаю глубоко, чувствуя, как лавандовый аромат смешивается с адреналином в крови.
- Ты сошла с ума, - говорю спокойно, хотя пальцы сами сжимаются в кулаки. Ногти впиваются в ладони, но эта боль помогает сосредоточиться. - Я не имею никакого отношения к твоей аварии. И если ты еще раз подойдешь ко мне ближе, я выбью судебный запрет на приближение. Нарушишь, сядешь. Поняла?