Раз он дома, значит что-то замышляет. Может, уже знает о том, что спалился? Нет, не может. Но почему тогда он вдруг стал таким примерным мужем?
Я кладу ему порцию побольше. Пусть думает, что все как всегда. Пусть не догадывается, что каждый его шаг теперь на под контролем.
- Спасибо, - говорит он, когда я ставлю тарелку перед ним на журнальный столик. Его пальцы на секунду касаются моих. Случайно? Намеренно? Я уже не знаю, но едва не отдергиваю руку.
- Не за что.
Сажусь напротив, с тарелкой на коленях. Есть не хочется, но надо поддерживать видимость. Он что-то говорит о работе, я киваю, но слова пролетают мимо. В голове только одна мысль: пора поторопить детектива. Муж что-то задумал, и я должна ударить первой.
Ложка стучит о фарфоровую тарелку, и этот звук кажется невыносимо громким в тишине гостиной. Я делаю вид, что ем, но салат кажется безвкусным.
Когда с перекусом покончено, Марк склоняется над ноутбуком, его пальцы быстро стучат по клавиатуре, брови сведены. Он что-то ищет, что-то проверяет.
Сверху раздается скрип двери, и по лестнице спускается Рома в растянутом свитере и штанах, с учебником по физике в руках. Его волосы взъерошены, как всегда, когда он долго сидит над задачами и у него ничего не получается.
- Пап, ты не поможешь с физикой? Там к завтрашнему задача, а я не въезжаю, - голос Ромы звучит неуверенно, с той робкой интонацией, которая появляется, когда он уже несколько
раз получал отказ, но все еще надеется.
Марк даже не отрывает глаз от экрана, его пальцы продолжают стучать по клавиатуре с раздражающей равномерностью. Свет монитора отражается в его глазах, делая взгляд холодным и отстраненным.
- Опять? Вчера химия, сегодня физика. Ты вообще сам думать пробовал? - его голос звучит устало, но не той усталостью, когда человек действительно вымотан, а той, когда просто не хочет тратить время на то, что считает ниже своего достоинства.
Рома замирает, его пальцы сжимают учебник чуть сильнее, костяшки белеют от напряжения. Я вижу, как он напрягается, как его плечи слегка подрагивают, но он не сдается, не уходит, хотя, кажется, уже предчувствует очередную унизительную отповедь.
- Я пробовал. Три часа сидел. Но там чертеж нужен, а я не понимаю, как его строить, - он произносит это тихо, но четко, как будто заучил фразу заранее, чтобы не запнуться, не дать отцу лишнего повода для насмешки.
- Я в свои годы к отцу не бегал по каждой ерунде, - Марк наконец поднимает голову, но в его глазах нет ни капли тепла, только раздражение, словно перед ним не сын, а назойливый сотрудник, отвлекающий от важного проекта. - Сам разбирался. Или ты тупее меня в твоем возрасте?
Рома бледнеет, его губы подрагивают, но он закусывает их изнутри, чтобы не дрогнуть. Мой мальчик уже научился не показывать, как такие фразы режут ему по живому, но я-то вижу, вижу, как его взгляд на секунду тускнеет, как он чуть закрывает глаза, будто пытаясь стереть обидные слова из памяти.
- Марк, - вмешиваюсь, мой голос звучит резче, чем я планировала. - Он просит помощи, а не нотации.
- И что? Пусть учится самостоятельности, - Марк откидывается на спинку дивана, его лицо выражает лишь досаду, будто мы обсуждаем не его ребенка, а какую-то досадную помеху.
- Учится, это одно. А чувствовать, что отец на него плевать хотел, другое.
Марк хмурится, его пальцы сжимают край ноутбука так сильно, что кажется, вот-вот треснет корпус. На секунду в воздухе повисает напряжение, будто он действительно готов взорваться, но вместо этого он резко откладывает ноутбук в сторону.
- Ладно, ладно. Пойдем, покажу. Но в последний раз, ясно? В следующий раз сам разбирайся, - муж соглашается так, что хочется крикнуть «спасибо, не надо», но помощь просила не я, не мне и отказываться.
Рома кивает, но в его глазах уже нет той надежды, что была минуту назад. Он просто разворачивается и идет к лестнице, даже не дожидаясь отца, его шаги тихие, будто он старается стать невидимкой.
Марк встает, бросает ноутбук даже не выключив его, просто свернул все вкладки, явно уверенный, что я не полезу. Или ему уже все равно, что я могу увидеть? Одно понятно, я зря себя накрутила, все же потороплю адвоката.
Пока жду, что мужчины скроются в комнате сына, смотрю на мужа. Его походка тяжелая, недовольная, когда он проходит мимо меня. Ничего. Официальной семье тоже надо время уделять.
- Ты слишком его балуешь, - бросает он на ходу, даже не глядя в мою сторону.
- А ты забываешь, что он твой единственный сын, - произношу это тихо, но так, чтобы он услышал. Последние слова застревают в горле, потому что я знаю - для Марка это уже не так, но уколоть хочется.
У него есть другой сын. Но этот мой. И за каждую его слезу, за каждую боль, которую ему причинили, Марк заплатит.
Он не отвечает, просто тяжело ступает по ступенькам наверх. Я жду, пока их шаги не стихнут в коридоре второго этажа, пока не услышу, как захлопнулась дверь в комнату Ромы.
Как только это происходит, я бросаюсь к ноутбуку.
Экран не погас, мне не надо даже вспоминать пароль, который въелся на подкорку. Я быстро открываю проводник, ищу последние файлы. И тут вижу ее, папку с названием "Банкротство_Т".