Между тем, Ханна демонстрировала одно из самых важных качеств, приобретенных за последние одиннадцать лет терпение. Никогда не следует выглядеть слишком нетерпеливой или, как будто ты на самом деле слишком страстно желаешь чего-либо, когда ты чего-то хочешь. А она хотела Константина Хакстебла. Он оказался даже более привлекательным, чем она помнила за прошедшие годы, и у Ханны не было сомнений в том, что он станет сносным любовником. Вероятно, намного больше, чем просто сносным.
Но она понимала, что Хакстебл не верил в то, что он хочет ее в качестве любовницы. Это стало очевидным во время их встречи в Гайд-парке. Он довольно холодно смотрел на нее с наблюдательного пункта на спине лошади, и Ханна пришла к выводу, что он презирает ее. Конечно же, многие люди презирали ее, на самом деле ничего не зная о ней что, по правде говоря, было по большей части делом ее рук. Но они все равно толпились вокруг нее. Не могли отвести от нее глаз.
Герцог научил ее не только тому, как стать заметной,
что я буду сидеть рядом с вами сегодня вечером?
А вы были разочарованы? спросила Ханна.
Скорее, развеселился, ответил он.
Герцогиня повернула голову и заглянула в его очень темные глаза. В них ничего не возможно было прочесть.
Развеселились, мистер Хакстебл?
Это было забавно, пояснил он, наблюдать за тем, как кукловод дергает за ниточки, желая заставить марионетку танцевать только чтобы обнаружить, что веревочки не привязаны к кукле.
Ах. Вот кто знает эту игру и отказывается играть по правилам по ее правилам, имеется в виду. По этой причине он понравился ей еще сильнее.
Но разве это не интригует, проговорила Ханна, когда кукла все равно танцует? И этим доказывает, что он вовсе не марионетка, а просто любит танцевать?
Но, видите ли, герцогиня, ответил Хакстебл, он не любит танцевать вместе с ансамблем. Это заставляет его ощущать себя весьма посредственным. В самом деле, он полностью отказывается стать незначительной частью любой такой группы.
Ага. Он ставит условия, не так ли?
Но можно договориться, ответила Ханна, что он исполнит сольную партию, мистер Хакстебл. Или, возможно, па-де-де[3]. На самом деле, это определенно будет па-де-де. И если он покажет себя выдающимся партнером, в чем я совершенно уверена, то тогда ему могут быть предложены безопасные исключительные права на целый Сезон. Не будет никакой необходимости в ансамбле. Можно будет обойтись без него.
Они повернулись, чтобы пройти между низким помостом в начале зала, где лежали музыкальные инструменты, и передним рядом позолоченных, обитых бархатом стульев.
Значит, поначалу ему устроят испытание? спросил Константин. Что-то вроде прослушивания?
Я не уверена, что в этом возникнет необходимость, ответила герцогиня. Я никогда не видела, как он танцует, но убеждена, что он выступает на самом высоком уровне.
Вы слишком добры и чересчур доверчивы, герцогиня, ответил мистер Хакстебл. Возможно, он более осмотрителен. Если он собирается танцевать па-де-де, то ему должен быть предоставлен точно такой же шанс испытать свою потенциальную партнершу, чтобы обнаружить, настолько ли она искусная танцовщица, как он сам, и устроит ли она его на весь Сезон, или быстро сделается нудной.
Ханна открыла веер свободной рукой и обмахнула лицо. В музыкальной комнате все еще было мало людей, но уже стало слишком жарко и душно.
Слово «нудный», мистер Хакстебл, заявила она, отсутствует в ее словаре.
Ах, произнес он, но оно есть в его словаре.
Ханна могла бы оскорбиться или рассердиться или сделать и то, и другое. Вместо этого она ощутила себя очень довольной. Словно «нудный» довольно часто фигурировало в ее лексиконе и это означало, что она только что еще раз солгала. Если бы Барбара могла бы слышать ее, то она бы расстроилась. Хотя ей на самом деле очень повезло, что она не смогла услышать ни слова из этого разговора. Иначе она бы скончалась от потрясения. Большинство джентльменов, знакомых Ханне, были нудными. Им на самом деле не следовало возносить ее на пьедестал и поклоняться ей. Пьедесталы могут оказаться одиноким, пустынным местом, а поклонение простому смертному существу просто смехотворно.
Они снова повернули и направились к дальней стороне комнаты.
Ах, проговорила она, подняв голову, вон там герцог и герцогиня Морленд. Не стоит ли нам подойти и поговорить с ними?
Герцог приходился кузеном мистеру Хакстеблу, и очень сильно походил на него. В действительности, они легко могли сойти за братьев.
Кажется, прошептал он, когда Ханна двинулась в их направлении, что мы так и сделаем.
Герцог и герцогиня очень вежливо обошлись с ней, и очень холодно с ним. Ханна, кажется, припомнила, что слышала кое-то о разрыве между кузенами. Но она вовремя одернула себя перед тем, как мысленно осудить их за ссоры в семье. Чья бы корова мычала, не так ли?
Она оказалась права в своей первоначальной оценке. Герцог был более красивым из двух мужчин. Его черты лица лучше отражали классическое совершенство, и к удивлению, его глаза были голубыми вместо ожидаемых темных. Но мистер Хакстебл, тем не менее, притягивал больше ее, во всяком случае, что даже неплохо, учитывая тот факт, что герцог женат.