Возможно, что именно в этих словах она нашла зерно своего решения взять в любовники Константина Хакстебла.
Сегодня ночью он сказал ей, что ненавидел своего младшего, слабоумного брата. И все же Ханна с огромной уверенностью могла бы заявить ему, что он и любил этого брата тоже. Вероятно, любил сильно до боли.
Чего она не осознавала до сегодняшней ночи, какой дурой она была, так это того, что их отношения не могут стать совершенно односторонними. Он разузнал о ней сегодня намного больше, чем она узнала о нем.
Святые небеса!
От ее репутации останутся лохмотья, если он расскажет обществу о том, что узнал сегодня ночью. Но, конечно же, он не расскажет.
Но он узнал.
Как неприятно!
Ханна не хотела заводить отношения. Она хотела только хмм, она должна была научиться использовать это слово. Герцог всегда произносил его в ее присутствии, и она не относилась к жеманным особам. Ей всего лишь хотелось секса с Константином Хакстеблом.
И этот секс сегодня ночью был на самом деле великолепен. До второго раза у нее даже не было болезненных ощущений. И пока все это происходило, он могло бы длиться всю ночь если бы это зависело от нее. Бедный Константин. Он мог бы довести себя до смерти.
Ханна неэлегантно фыркнула и спустила ноги с кровати, чтобы найти свои чулки.
Герцогиня не хотела, чтобы он ехал с ней, но Констатин не оставил ей выбора. Он помог ей забраться в экипаж и влез туда после нее. Он взял ее руку и положил себе на бедро.
В своем белом плаще она выглядела как обычно, широкий капюшон полностью закрывал голову.
Однако он никогда не сможет смотреть на нее так, как прежде. Что, конечно же, вполне объяснимо. Он видел ее без одежды и изысканной прически. Он обладал ее телом.
Но дело не только в этом.
По крайней мере, в одном отношении она не была той женщиной, какой все ее считали, той, которой по всеобщему предположению, она являлась. Той женщиной, которой она изо всех сил притворялась.
Ее брак с герцогом никогда не был доведен до конца. Само по себе это не особенно удивляло его. На самом деле вокруг этого возникали бесконечные слухи. Но все эти любовники, которыми она щеголяла перед высшим светом Зиммер, Бентли, Хардинграй, помимо прочего.
Но они не любовники.
Он был ее первым мужчиной.
Какая головокружительная мысль. Он еще никогда не был чьим-то первым мужчиной. Ему никогда и не хотелось этого.
Боже милостивый!
Вам потребуется несколько дней на восстановление, герцогиня, проговорил он, когда экипаж приблизился к Ганновер-сквер. Что вы скажете насчет следующего четверга, после бала у Киттериджа?
Конечно же, Ханна никогда не позволила бы ему оставить последнее слово за собой хотя вчера днем, на приеме в саду, она это сделала, не так ли? Тогда значит, сейчас настала ее очередь.
Вечером в следующий понедельник, заявила она. Герцог держал ложу в театре, но никто не пользовался ею, кроме меня. Я пообещала Барбаре, что мы пойдем туда. Я приглашу к тому же мистера и миссис Парк, и, может быть, их сына, священника, если он будет в городе. Вы будете сопровождать меня.
Идеальная компания, ответил Константин. Священник, невеста священника хотя и не того, что упомянут, родители названного первым священника, и герцогиня Данбартон со своим новым любовником, которого иногда называют дьяволом.
Всегда нравилось поставлять интересные темы для разговоров в гостиных, пояснила леди.
Да, он мог представить, что это нравилось кому-то вроде герцогини Данбартон.
Мистер Хакстебл поднес ее руку к губам, когда понял, что экипаж сворачивает на площадь, а затем замедляет ход и останавливается. Затем он наклонил голову и поцеловал ее в губы.
Я буду с величайшим нетерпением ждать ночи понедельника, сказал он.
Но не вечера понедельника? спросила герцогиня.
Я постараюсь вытерпеть его, ответил он. В конце концов, десерт всегда выглядит более аппетитным в конце обеда, как мы выяснили сегодня вечером.
И он постучал по внутренней стенке двери экипажа, чтобы дать знак кучеру, что они готовы высадиться.
Внутри дома
кто-то уже встал. Двери распахнулись в тот же миг, когда Константин ступил на тротуар и повернулся, чтобы помочь герцогине.
Минуту спустя он наблюдал, как она неторопливо поднимается по ступеням, с прямой спиной, высоко держа голову. Двери тихо закрылись за ней.
Константин подумал, что ощущает себя немного иначе, чем обычно, во время своих весенних связей.
Немного менее комфортно.
Чуть более эротично.
Какого дьявола он имел в виду, когда сказал ей я также ненавидел его.
Константин никогда не ненавидел Джона. Даже на долю секунды. Он любил его. И все еще оплакивал брата. Иногда он думал, что никогда не сможет перестать горевать. Там, где был Джон, осталась огромная, пустая, черная дыра.
Я также ненавидел его
Он сказал эти слова не кому-нибудь, а самой герцогине Данбартон.
Какого дьявола он имел в виду?
И что еще она скрывает, кроме незначительного, теперь раскрытого факта, что сегодня ночью она пришла к нему девственницей?
Ответ на этот вопрос абсолютно ничего, конечно же. Она с готовностью призналась, что вышла замуж за Данбартона ради титула и денег. А теперь она пользовалась своей свободой и властью, чтобы заполучить для себя немного чувственного наслаждения.