Ну как ты могла, Яся? Она ведь не виновата. Как ты могла сделать такое?
Руки дрожат, пальцы судорожно сжимаются на ткани халата защищаюсь, хотя нечем.
Почему я должна защищаться?
Я ведь не виновата.
Но муж смотрит так, будто я уже раненый зверь, а он охотник, который должен добить раненую зверушку.
Голос предательски ломается:
Матвей, я не тронула твою мне даже страшно произнести это слово: "любовница".
Конечно, нет! срывается
он. Она сама засунула руку под дверь. Ага. Как обычно. Все вокруг виноваты, только не ты.
Я пытаюсь поймать его взгляд, но он уходит, сторонится, будто я прокаженная.
Матвей, она это подстроила, выдыхаю. Ей выгодно, чтобы ты злился на меня.
Он смеется но в этом смехе нет ничего знакомого, ничего теплого, только обида и усталость.
Подстроила? Яся, ты сама в это веришь? Ты ломала ей пальцы, ты же врач, как могла?
Я не выдерживаю. Губы дрожат, сдерживаюсь из последних сил.
Ах, нет, прости. Ты врачом так и не стала, ты
К чему эти упреки? Я не доучилась, потому что вышла замуж, потому что родила, потому что
Довольно. Я всегда считал, что те, кто хотят стать врачами, испытывают к этому какую-то тягу души и никогда не станут вредить и причинять боль другим.
Ты не слышишь меня, говорю почти шепотом. Никто не слышит.
Он подходит ближе, но теперь я не жду ни прикосновения, ни пощады.
Напротив, он смотрит так, словно готов сомкнуть пальцы на моей тонкой шее и придушить.
Я не могу больше так, его голос глухой, чужой. Я больше не вижу смысла в промедлении. Я хочу развода. Немедленно.
Немедленно.
Это слово раскалывает землю между нами, образуя бездонную пропасть. В этой дыре пропадает все хорошее, что было в нашем браке.
Все это пыль, которая ничего не стоит.
Матвей смотрит в сторону, будто уже все решил, а я сильнее сжимаю руками халат, чтобы не рассыпаться изнутри.
За окном, медленно умирая, тускнеет вечер.
Целый день прошел, а я так и не поняла, как
Завтра к тебе приедет мой юрист. Мы составим мировое соглашение и судиться месяцами не станем, ты меня поняла?
Не дождавшись моего ответа, Матвей уходит.
Слышен только глухой хлопок входной двери.
Я стою одна посреди комнаты.
Между нами теперь больше нет ничего, даже боли только тишина.
***
Через час приезжает сын. Он гостил неделю в пригороде у товарища по баскетбольной команде. Мальчики дружат.
Стоит ли говорить, что Марк возвышается надо мной на добрые полторы головы. Мой мальчик, который при рождении был ростом всего пятьдесят сантиметров, вымахал почти в двухметрового рослого медведя.
Мам? зовет.
Рюкзак шлепается на пол.
Мам, я есть хочу! звучит с порога. Есть чем перекусить?
Перекусить.
Боже, а я так ничего и не готовила сегодня, забыла.
Весь день прошел в этой кутерьме, сплошных обвинениях, звонках.
Дочь уехала к подружке с ночевкой: они договаривались еще неделю назад, так что она ничего отменять не стала. Вообще создалось впечатление, будто она спешила уехать, едва буркнув что-то на прощание.
Привет, заставляю себя двинуться навстречу сыну. Переодевайся, умойся с дороги, а я что-нибудь сделаю на скорую руку.
Не готовила ничего? Может, тогда пиццу закажем? предлагает он, выхватив телефон.
А давай пиццу.
Нервы ни к черту, пальцы трясутся.
Я и так не могу похвастаться званием великого кулинара, а сейчас точно ничего не приготовлю путного.
Нет, я готовлю, но все блюда простые, сытные и знакомые с детства в среднестатистической семье. То есть, никаких кулинарных изысков или шика.
***
Сын выбирает пиццу сам и потом раскладывает ее по тарелкам с таким видом, будто он ее самолично испек. Я разливаю чай по чашкам, сыну с молоком, себе с сахаром и лимоном.
Говорят, ты стала Рэмбо, мам? уточняет сын, воздев бровь кверху. Руки ломаешь?
Глава 5. Она
Мама-криминал, хохочет.
Сын в хорошем настроении, это радует.
Врут, Марк.
Да ну?
Да. Я не ломала ей пальцы, она сама руку в дверь сунула, но кто мне поверит, правда? мнусь. У твоего отца
Другая, говорит спокойно. Мне уже все уши прожужжали сегодня. Вика, соседский сынок, который упорно в друзья набивается, кривит губы. Да и отец замолкает.
Сердце пропускает удар.
Что он тебе сказал?
Сказал, что вы разводитесь. Но что это ни на что не повлияет, типа, буду учиться там, где и планировал, и что этот дом, кивает. Он оставит тебе.
Ах, какая щедрость.
И что ты думаешь по этому поводу?
Что я могу думать? спрашивает он. У моих друзей почти у всех родители или в разводе, или срутся постоянно так, что лучше бы развелись, ей богу! говорит он. А вы жили душа в душу. Так долго. Редкость.
Жует энергично, хлюпает чай.
Это как его живое ископаемое, вот.
Я приоткрываю рот: не ожидала, что любимый сын назовет наш брак, в любви и верности,
живым ископаемым.
Кушай, Марк. Кушай. Вещи сам в стиралку бросишь или мне залезть в твой рюкзак.
Там мои трусы, мам. Я как бы лучше сам их закину, ок?
Только, пожалуйста, отдели цветное от белого и светлого, иначе
Да, я помню, что бывает. Разве такое забудешь? Когда любимая футболка из белой стала розовой.
Значит, справишься.
Складываю руки на коленях и замолкаю.
Спасибо за ужин, ма. Я к себе, сын целует меня в макушку и говорит. Ты так ничего и не поела.